Либерия

В этот момент я почувствовал постороннее шевеление в кармане джинсов; глянув вниз, я увидел свой телефон в худой черной руке, которая тут же исчезла у меня за спиной. Со свирепым ревом раненого медведя, окруженного стаей шакалов, я повернулся назад и яростно заорал:

— Кто взял мой телефон?!

Стоявшие передо мной оборванцы принялись суетливо крутить головами:

— Кто-то украл телефон начальника?

— Ты видел, кто взял телефон?

— Мистер, кто-то украл твой телефон?

— Вот он, смотри! — вдруг крикнул один из них, показывая пальцем на другого оборванца, который медленно отходил в сторону от собравшейся вокруг меня толпы. — Твой телефон у него!

— Сто-о-ой! — заорал я и, нетерпеливо расталкивая стоявших передо мной попрошаек, ринулся за вором. Тот быстро обернулся, глянул на меня краем глаза и побежал. Я рванул за ним, а вслед за мной вприпрыжку, с веселыми криками и улюлюканьем, двинулась вся толпа.

Беглец пробежал метров сто вниз по улице, а затем нырнул в узкий проход между домами. Прыгнув вслед за ним, я увидел в полумраке его спину и помчался вдогонку по узким извилистым коридорам. Все остальные преследователи почему-то сразу же отстали.

Проход между домами поворачивал то налево, то направо. С обеих сторон стояли кривые безобразные лачуги, кое-как сколоченные из фанеры, досок, кусков брезента и целлофана. Кроме меня и вора вокруг не было видно и слышно ни одной живой души. Торопливый топот наших ног отдавался гулким эхом в оглушительной тишине. Сверху, в просвете между скособоченными крышами лачуг, зловеще скалилась щербатая луна, освещая происходящее глубоким синим светом.

Я почти догнал вора, когда тот неожиданно нырнул в выломанную в бетонной стене неровную рваную дыру. Я пригнулся и прыгнул вслед за ним — и оказался в полной темноте.

Замерев, я задержал дыхание и прислушался, но услышал только, как пульсирует кровь в моих висках.

— Эй, ты! Стой на месте! — хрипло сказал я.

Ответом мне была тишина. Я почувствовал, что холодное дыхание опасности ползет вверх по моей спине, и стал осторожно, ме-е-едленно поворачиваться назад, к выходу.

Тут сзади послышался быстрый шорох, и мне на голову с силой обрушилось что-то твердое и тяжелое.

*******

Я пришел в себя от оглушительного звона в ушах. С трудом приоткрыв глаза, я увидел покачивавшееся надо мной черное лицо в обрамлении белокурого парика. Моя голова покоилась на коленях у той самой шустрой девушки, которая пыталась пройти в клуб вместе с нами. Мое тело было как будто ватным, голова — тяжелой, как гиря, а взгляд мне удавалось сфокусировать лишь с большим трудом.

Где я? Что происходит? Я осторожно приподнял голову и посмотрел по сторонам. Гена сидел за рулем, рядом с ним сидела его длинноногая подруга Фанта, а я лежал на заднем сиденье машины. Слабым голосом я спросил у белого парика:

— Ты кто?

— Это моя подруга, ее зовут Сусу, — ответила Фанта с переднего сиденья. — У нее сегодня день рождения.

— Тихо, тихо, малыш! — сказала Сусу, гладя меня рукой по волосам. — Плохие дяди сделали белому мальчику больно... Но все кончилось хорошо...

— Вы меня спасли? — спросил я, вспоминая, что со мной произошло.

— Тебя эти бомжи за руки-ноги принесли к нашей машине, — ответил Гена.

— Правда? Зачем? — спросил я.

— А зачем им нужен твой белый труп? — сказала Фанта. — Чтобы полиция и войска ООН устроили у них в квартале очередную облаву? Они уже получили все, что у тебя с собой было ценного: деньги, телефон, кроссовки.

Посмотрев на свои ноги, я увидел, что кроссовок на них действительно не было.

— А теперь они будут ждать, чтобы ты снова пришел, — продолжала Фанта. — Чтобы снова тебя ограбить. Глупыш, ну разве можно носить деньги в кармане?

— А где их нужно носить? — удивился я.

— В носках! — поучительно сказала Фанта. — Или в трусах. И никому нельзя показывать, что они у тебя есть. Вы, белые, такие наивные! Они же все заодно: официантки и охранники в клубе подсмотрели, что ценного у вас есть с собой, и сообщили уличным грабителям, а у них схема отработана: одни отвлекают внимание, другие воруют.

-У тебя что, тоже все украли? — спросил я у Гены.

— Не все, — хмуро ответил он. — Мои туфли на мне остались.

Мы сбились с пути, заблудившись в темных переулках, и с полчаса бестолково кружили по молчаливым серым дворам с плетеными хижинами, похожими друг на друга как две капли воды. В одном из таких дворов колеса машины намертво застряли в куче песка. Гена судорожно жал на газ, но все было впустую.

— Ебаные механики! — выругался Гена. — Полный привод не работает...

Минут десять мы впустую буксовали и тщетно пытались вытолкнуть машину из песка. Несмотря на производимый нами дикий шум, ни одна живая душа не выглянула из домиков, чтобы возмутиться или же предложить помощь.

— А где все люди? — спросил я Сусу. — Почему никто не выходит?

— Боятся! — ответила она. — Ночь — это время грабежа и убийств. А вдруг это снова повстанцы вернулись?

Делать было нечего: мы бросили машину и двинулись пешком. Вокруг стояла мертвая тишина, как будто мы шли по мертвому городу, брошенному своими мертвыми жителями.