Libertas (СИ)

— Неужели ей нельзя помочь? — он был разгневан. — Ты ведь смогла обратить проклятие!

Старая ведьма посмотрела на его исподлобья и зло усмехнулась. Малфой из последних сил держал себя в руках, хотя ему и хотелось просто запустить в неё непростительным.

— Глупый мальчишка! — рассмеялась ведьма. — Это одноразовая акция! Или ты думаешь, что я могу бесконечно перекидывать ваше проклятье по рукам? А если бы и да, то что? Попросил бы спасти её и предложил бы взамен свою душонку?

— Да, — твёрдо ответил Драко.

— У вас одна проблема на двоих, и это далеко не проклятие.

— Ты о чём?

— Глуп тот, кто любит. Играет тот, кто чувствует. Выигрывает тот, кто отпускает. Проигрывает тот, кто жертвует.

— Что ты несёшь?

— Пока один из вас не смирится с неизбежным и не отпустит — не будет вам счастья.

***

Он смотрел на спящую Гермиону, прокручивая в голове слова старой ведьмы. В какой-то степени Драко понимал о чём она говорила, но отказывался принимать условия игры, будто ему было недостаточно того, что случилось с Грейнджер. Она на собственной шкуре ощутила, что случается с тем, кто упрямо идет наперекор правилам.

Дверь немного приоткрылась, и в палату заглянул Поттер, подзывая Малфоя к себе. Драко нежно коснулся губами её лба и вышел.

— Чего тебе? — недовольно спросил блондин, каждую секунду поглядывая через щёлку в палату. — Я бы не хотел её оставлять.

— Я хотел рассказать тебе всё сразу, но не потому что сильно переживал за твои душевные травмы, а потому что я хотел убить тебя. Я не понимаю, что движет Гермионой и почему она позволяет тебе находиться рядом…

— И никогда не поймёшь, Поттер. Ты никогда не понимал того, что между нами происходило, это больше, чем просто любовь, это…

— Да что ты такое говоришь? — Гарри ухватил его за пиджак. — Больше, чем любовь? А где ты был все эти годы? Если мне не изменяет память, ты спал в одной постели со своей женой.

— Прекрати меня этим попрекать, — процедил Малфой. — Я искал её, тебе ли не знать? Или ты забыл, Поттер? Забыл, что я приходил к тебе?

***

Он снова пьян. Драко забыл, когда в последний раз был трезвым и без бутылки огневиски в руках. Хмельное состояние стало его обычным состоянием, но даже оно больше не спасало его. Его больше ничего не спасало от кошмаров и воспоминаний.

Малфой швырнул пустую бутылку в сугроб, а сам потянулся в карман, доставая оттуда потёртую колдографию, с которой ему улыбалась счастливая Грейнджер, поправляя свои пышные кудри.

— Ты оставила меня, — он провёл пальцем по её глянцевому лицу. — Ты просто ушла и забрала всё, что у меня было. Ты забрала себя у меня, Грейнджер.

Но она ему не ответила. Малфою оставалось лишь отыскивать в голове мутные воспоминания, где эхом раздавался её звонкий, родной голос. Он так сильно скучал по ней, но не знал, где она. Никто не знал, и никто больше её не искал.

Малфой пытался найти: рыл землю носом, но она просто испарилась, не оставив никаких зацепок. Ни родителей, ни контактов, ни каких-либо вещей. Ничего.

В нагрудном кармане пиджака хранилась маленькая серебряная заколка, которую он выхватил из рук Уизли. Заколка, потёртая колдография и разбитое сердце — всё, что у него осталось.

Он сам не понял, как ноги привели его к дому Поттера, но опьяневший рассудок не позволял здраво мыслить. Драко на подкашивающихся ногах подошёл к двери и громко постучал.

— Открывай, Поттер! Открывай, сукин сын! Ты должен знать, где она! Должен! Ты должен был спасти её, как она всегда это делала!

***

Малфой с осуждением посмотрел на брюнета. Он понимал ненависть Поттера, но от этого легче не становилось. Драко не один раз приходил к его дому, требуя ответов. Он приходил к ним всем, но они молчали.

— Это тебе, — Поттер посмотрел на часы и протянул ему белый запечатанный конверт. — Ты жив только потому, что она так хотела. Если бы я не знал, что твоя жизнь приравнивается к её, то ты был бы холодным трупом,

— Что это? — парень посмотрел на письмо. — От кого?

— Восемь лет, восемь месяцев и восемь дней, в полдень, — прошептал брюнет и с ненавистью посмотрел на него. — Она знала.

Малфой кинулся в палату к уже бездыханному телу Гермионы Грейнджер. Она всё знала.

— Нет! Нет! — закричал Драко. — Не умирай! Я прошу тебя, только не умирай!

Но было поздно. Гермиона уже не слышала его. Она просто уснула навсегда, наконец-то избавившись от вечной боли, которая разрывала её на части.

Дрожащими пальцами он вскрыл письмо и сразу же узнал её аккуратный и красивый почерк, которым она писала ему записки на общих уроках.

5 июня, 2000 год.

Я знаю, что ты читаешь это, Драко, и я хочу, чтобы ты знал, что я это пишу это и помню о твоём дне рождения. Прости меня за то, что я не рядом, хотя обещала делать тебя немного счастливее в каждый твой день рождения.

Сегодня у меня проявились первые серьёзные симптомы проклятия, я продержалась молодцом почти девять месяцев, но всё же оно меня настигло. Если до этого мне было просто больно, то теперь я начала гнить изнутри, о чём говорят кровавые сгустки.

Но я пишу совсем не для того, чтобы напугать тебя. Я хочу поздравить тебя с днём рождения и пожелать тебя счастья.