Либитина (СИ)

"Солнце и Луну" - танец, написанный по мотивам показанного в начале бала короткого балета о любви-ненависти двух светил, танцевало всего с десяток пар, красивых, как на подбор. Вышли Вако, Митто, Дивелли, Майя Лакус с юным сыном Калькаров, с которым недавно танцевала Антея. Пары образовали широкий круг, поклонились Королю и друг другу, и танец начался. Красивый контраданс с гипнотическим рваным ритмом и скульптурно-изящными сложными поддержками. Макта и Семель наблюдали за танцем с балкона. Королева сидела рядом с Королем, очень прямая, гордая и бледная. Макта не убил ее в первый месяц правления, значит, Семель стала темной тварью.

Мелодия "Солнца и Луны" то ускорялась, то замедлялась, вызывая страннейшее ощущение неравномерно текущего времени. Казалось, все вокруг, не только десять пар в центре зала, начинают то двигаться быстро и дергано, как сумасшедшие марионетки, то застывают красивыми мраморными статуями в мире остановившегося времени. А что творилось в центре зала, глаза вовсе отказывались воспринимать. Танцоры двигались ловко, изящно, и совершенно не давая запомнить последовательность танцевальных па, а партнеров меняли так быстро и незаметно, что, казалось, это один человек, только со все бледнеющим и бледнеющим лицом. Они все дольше задерживали поддержки, чтобы зал мог насладиться воплощенными в живой скульптуре отражениями любви и страсти, свободы и повиновения, мечты и разочарования.

Скоро танец кончился, но иллюзия не кончалась. Макта спустился в тихий зачарованный зал и воздел руки:

- Остался последний танец бала! - возгласил он. - Но не последний танец земли страха! Танцуйте, доколе она не падет! Отныне по воле моей каждые пятнадцать лет должны проводиться большие Балы Карды, а Тридцать Домов по очереди принимать их. Пока путь, начертанный для Терратиморэ Лазаром Арденсом, не завершится!

Я подлетела к дочери, обняла за плечи. Сердце пело: ночь завершилась благополучно, вопреки всем дурным предчувствиям.

- Мама! - капризно воскликнула Антея, но сама, затрепетав, прижалась ко мне, также радуясь. Так мы стояли, пока не зазвучали первые аккорды танца и к нам не подошел Алоис Митто.

- Пусть монетка подскажет, какую из двух красавиц пригласить, - молвил он и подбросил серебряную десятину. Она упала гербовой стороной.

- Антея, - довольно проговорил Митто. - Вы позволите, Ариста?

Я не хотела отпускать дочь, но та обернулась. Глаза сияли: последний танец великого Бала она будет танцевать с красавцем Митто!

- Мама, разрешите! - зашептала она. - Ведь мы же завтра уедем...

Сердце дрогнуло: так хороша, свежа и юна была сейчас Антея, лишь глаза ее блестели от невыплаканных слез по улетевшему чуду. Трепетом по коже пробежало предчувствие краткости этой красоты... и я смилостивилась:

- Иди.

Серая и бледно-желтая бабочки вспорхнули, закружились по зале. Красивая пара! "Не будь Митто столь ветрен..." - я хмыкнула. Алоис уносил Антею все дальше, и я тихонько пошла следом, сопровождая их танец у стены. Бал почти завершен, осталось без задержек покинуть дворец, сесть в карету и уехать.

Белое пятно платка с монограммой, брошенного у двери во внутреннюю комнатку залы, почему-то привлекло мое внимание. "К" - и герб Калькаров. Без всякого перехода я вспомнила, что не видела младшего сына Калькаров с начала "Солнца и Луны".

Дверь в комнатку была закрыта, но не заперта, будто приглашая войти. Комнату открыли недавно: я отчетливо помнила, что проходила у этой двери в начале бала, и она была заперта. Во времена Арденсов в кулуарах подобным образом во время балов уединялись пары, поэтому я уже хотела пройти мимо, но... На ручке двери был кровавый отпечаток. Она была сделана в виде головы льва, и красное пятно пришлось точно на его пасть.

Я подобрала платок Калькара. Он тоже был в пятнышках и полосах крови, будто кто-то вытер им руки, выходя из комнаты.

"Вот так проходит охота на темных тварей. Пять и это не конец охоты. Они там", - поняла я. Стало страшно... и любопытно.

Я напоследок бросила внимательный взгляд в зал. Митто и Антея по-прежнему танцевали, граф сыпал галантностями, дочь звонко смеялась. Потом тихонько отворила дверь и заглянула в комнату.

Зачем я сделала это? Одно ли любопытство было тому причиной? Нет. Я хотела увидеть, чем занимается муж в Карде уже три года. Я подозревала, что зрелище меня ужаснет, но хотела представить, понять, как Эреус выглядит при этом.

В первый миг я почувствовала смущение. У девушек в креслах и на полу непристойно заголились ноги, у некоторых платья были расшнурованы и спущены до талии, и я вообразила, что попала все-таки на оргию, а не на последствия охоты. Но люди в комнате были неподвижны и слишком бледны даже для пудры. Больше пяти тел. В основном девушки, но было и двое юношей. И... это была не та охота, - поняла я, подойдя ближе. На шеях, груди убитых цвели алые цветы укусов. Аккуратные и... жестокие, как не кусает ни одно животное. Здесь пировали темные твари.