Либитина (СИ)

Вопрос "почему" был верной ниточкой. Дочь оставила шкатулку, в глазах заблестели необременительные, имеющие истоком избыточную эмоциональность слезы.

- Я хочу жить в Карде, мама! В Донуме за три года я чуть с ума не сошла! Вы уезжайте, а я уже взрослая и сама решу!

- Воровство родительских драгоценностей - это взрослый поступок? - побоявшись, что реплика покажется Антее обидной, я поторопилась снабдить ее дружеской, чуть грустной улыбкой. Дочь выпрямилась. Она выглядела как-то иначе, чем обычно. Лицо милое и светлое, недостатки внешности приглушены, а достоинства просто светятся, как на парадном портрете. Такой неземной красотой она не сияла даже на недавнем балу.

- Я взяла только те драгоценности, которые вы все равно обещали подарить на мою свадьбу, - отчеканила дочь. - Не уговаривайте меня, мама. Пожалуйста.

Я глубоко вдохнула и выдохнула, ставя границы эмоциям. Ее "пожалуйста" - холодное и взрослое: "Мама, мне не нужны сцены", от которого хотелось запричитать, и ее такая детская упрямая поза, худые сжатые кулачки, от которой хотелось подойти, прижать к себе малышку, убаюкать. Что делать со всем этим?

- Антея, - я соскользнула с кровати, стараясь не шуметь, будто могла спугнуть дочь. - Я не останавливаю и не удерживаю тебя. Но расскажи, куда ты хочешь бежать? Где ты будешь жить?

Смесь самых разных чувств отразилась на ее лице: смущение, сомнение, радость... и злость.

- Карда - опасное место, - напомнила я. - Одну я тебя здесь не оставлю. Не могу оставить, понимаешь?

Было видно, что она поняла, потупилась. Я полагала, победа близка, тем страшнее показались глаза дочери, когда она вновь подняла голову. Льдистые и бездушные, как у кукол. Черты лица заострились. Все чувства теперь проступали на нем ярче, но с оттенком злости.

- Здесь опасно жить только людям, - прошептала Антея, - смертным.

- Что-о!? - один ужасный болезненный вдох - ледяной кинжал в горло. И, уже зная ее страшный ответ: - А ты - ты кто?!

Антея хотела сказать - и не смогла: открыла - и закрыла рот. Я подскочила к ней, затрясла за плечи:

- Митто обещал обратить тебя? Или уже обратил?! Что за порез у тебя на спине? Отвечай!

- Обратил, - тихо сказала Антея, глядя мимо меня, и вдруг зловеще, тихо засмеялась. - Обратил... Я уже не человек, мама. Пожалуйста, дайте мне уйти.

Она подалась назад и вырвалась из моих ослабевших рук.

"План Вако осуществился: одну из Эмендо все-таки обратили темной тварью! Но что это значит, Антея мертва? Моя Антея - марионетка Макты?! Нет, нет! - Преодолев суеверный страх, я вгляделась в лицо дочери: - Это же она, она, моя Антея?"

Она... и не она, ненависть, источаемая Мактой ко всему вокруг, прорезала на милом личике иные черты - хищные, голодные, злые. Я поняла: если Антея накинет сейчас крылатый плащ, как Майя, я даже не вскрикну. Такая одежда подходила существу передо мной больше, чем кружевная рубашка.

- Дочь, - звеняще сказала я. - Дочь, ты уже пила человеческую кровь или нет?

Она усмехнулась. Чем слабее делалась я, тем уверенее становилась тварь в ней:

- Нет, но это... дело поправимое.

- Спасибо, Господи! - выдохнула я.

"Не все еще потеряно. Гесси говорил, вода из источника Донума исцеляет это, пока они не попробуют человеческой крови. Вода сожжет тварь, а мою дочь оставит. Запереть ее и найти мужа! Скорее, Ариста!"

Антея глядела удивленно, видимо, она ожидала иную реакцию на свои жестокие слова.

- Вы не боитесь меня? - огорченно спросила она. Я улыбнулась:

- Ни капельки.

Минута молчания. Я вдруг успокоилась, также резко, как перед этим разволновалась. Дочь заболела, но ее скоро вылечат. Она не совершила греха убийства, значит, ее можно исцелить. И это она сама, а не отражение Макты. Ее слова, ее жесты, я чувствую ход ее мыслей. Наверное, душа обращенного погибает, когда убивает, и ее место занимает Макта. Да, определенно, так. Дочь вылечат, и все будет хорошо.

- Может, ты сейчас вернешься в свою комнату, Антея? - спросила я, сообразив, где тварь будет лучше запереть. - Я провожу тебя.

Дочь повела мутным взглядом - она опять погружалась в странный сон, - тряхнула головой... но подчинилась:

- Хорошо.

Ее тон говорил: "Сейчас я уступаю, но это не конец". Я фальшиво улыбнулась, подхватила ее под руку - кожа дочери оказалась холодной и липкой, будто у нее только что спала лихорадка, - и повела прочь из спальни. По пути попадались слуги, я прогоняла их злыми взглядами. Мою кровь Антея пить не станет, а вот их – легко, подсказывало сердце.

В спальне дочери я первым делом заперла ставни на окне, Антея наблюдала за этим с ехидцей.

- Я не улечу, не беспокойтесь, - заявила она, когда я наконец справилась с тяжелым засовом. - Крыльями Алоис со мной еще не поделился. Он сказал, после первой жертвы.

Я содрогнулась. "Нет, она не понимает, что говорит, - тут же пришла спасительная мысль. - Для нее это игра... Жестокая игра".

- То есть, Митто сказал, что ты должна убить человека, - я бросала нерешительные взгляды на мокрое полотенце, которым обтирала спящую дочь после бала и которым теперь собиралась связать. - И ты согласилась?