Либитина (СИ)

Тоска не проходила, лишь усиливаясь от моей замкнутости. С каждой новой не допитой до конца жизнью я ощущала ее все сильнее. Призыв Нонуса превратить боль в ненависть не пропал втуне, семя упало в благодатную почву и чужая кровь удобряла ее. Все чаще я останавливалась в самый последний момент, когда крохотные капли отделяли мою жертву от смерти. А вокруг в ночи пировали собратья-вампиры...

"Вампиры" - я, как и вся Карда, все чаще звала их так, а название "темные твари" растворялось в небытии прошедшего. Страх земли страха обрел определенность: туманные твари, сотканные из теней и молчания масок, обзавелись твердыми и острыми клыками и бледными, но реальными ликами нежити из сказок. Охотники контролировали Карду, но был еще покрытый мраком север, где за долгую зиму исчезало с карты дорог по два-три селения. Бездна расползалась по Терратиморэ - гигантский паук, сердце которого было сердцем Макты. Вечно голодная и сверхъестественно прожорливая, она хваталась за то, что было ей близко в мире людей: сомнения, страхи, эгоизм и затягивала весь мир туманом чар, в котором подменялись понятия, эмоции и цели. В котором взращивались новые сомнения, страхи, эгоизм и рвались связи между людьми. Обессиленые бесплотной борьбой с ним, те становились легкой добычей Бездны. И моя боль рвалась из груди - присоединиться к общему туману, преобразиться под лунным светом, распахнуть серебристые и острые, как кинжальный клинок, крылья ненависти. Я больше не могла сдерживать ее.

Это случилось летней светлой ночью, в тот краткий период безусловного могущества солнца над миром темных тварей, когда над западом большой равнины Патенса еще догорают последние угольки вечерней зари, а над восточным уже вытягиваются жгучие плети лучей рассвета. Вампиры обезумевали в пору светлых летних ночей, от голода и страха перед солнцем их жестокость и бесчувствие к чужой боли умножались. Не миновало это и меня.

...Чужая жизнь сияла в моем теле так ярко, так четко и быстро билось разбуженное ею сердце, что я не замечала, как эти сияние и трепет угасают в источнике. Не помня ничего, я пила жизнь, вот уже черное пятно тоски в груди распалось на части и растворилось, свет разъел его, как кислота ткани. Стало так спокойно и хорошо. Только кровь приходилось тянуть теперь с усилием, пульс смертной исчезал. Она уже не помогала мне пить ее жизнь, не хотела ею делиться, сейчас заберет свой свет, и черное пятно вернется! Ну нет, не хочу!

Я оторвалась от запястий жертвы, яростно разорвала ей одежду на груди, вырвала кусок плоти над сердцем. Но достать до пульсирующей светом звезды в черной клетке ребер не получалось, и я ненавидела смертную за это. Что ж, раз так, придется ломать клетку! Торопясь, совсем не рассчитывая силу, я надавила на сочленение ребер с грудиной. Кости сломались с чмокающим звуком, в котором потерялся последний вздох жертвы. Обломок ребра проткнул ее сердце, и я припала губами к потоку крови, излившемуся из дрожащего теплого комочка, а когда он иссяк, лакала кровь из раны, вместе с пузырьками воздуха и мякотью плоти. Осознание происходящего приходило медленно, так же медленно, как холодела кровь в моей импровизированой чаше. Свет угас в источнике, а тело твари плохо его поддерживало, вот уже и голова прояснела от золотистого тумана, и я с ужасом отодвинулась.

"Что со мной? Что я делаю? Что это... передо мной?"

Женское тело в нарядном платье напоминало кукольное, а обилие красного вокруг - как лоскуты из ее тряпичного нутра... - но утешительная иллюзия длилась лишь миг. Скоро ужасающая реальность обрушилась, буквально вдавив меня в плиты тротуара аллеи городского парка. Я могла обходиться без дыхания, но сейчас задыхалась, обезволело тело, будто я сама умерла вместе с жертвой. Издалека, возможно, из другого мира - мой сузился до размеров уголка парка, занимаемого телом убитой, - донесся знакомый голос:

- На следующую такую охоту я все-таки настоятельно рекомендую взять кинжал, - саркастично, как всегда, посоветовал Нонус. - Все хищники едят неаккуратно, но мы-то - разумные хищники!

Я чуть повернула голову, клацая зубами. Нонус стоял в трех шагах от меня. А с ветки ближнего дерева снялась большая черная птица, полетела прочь, упруго шурша крыльями... Разумеется. Соглядатай вампира следил за мной все это время. А когда я пришла в разум, явился и создатель, поглумиться.

- Ты не остановил меня... - грубым, почти мужским голосом заметила я. Тело покачивалось из стороны в сторону, как у помешанной, и прекратить это не получалось. - Ты мог остановить меня... десять раз. По какому праву что-то говоришь, советуешь сейчас?! Вон! Убирайся!

- Я мог остановить тебя. Но ты хочешь быть свободной и сильной carere morte или моей тенью, вечной деточкой, боящейся самостоятельно ступить шаг? Я не из тех отцов, которые будут подтирать выросшим детишкам носы, Ариста.