Либитина (СИ)

…И через триста лет после этих событий и разговоров мне иногда снится, что мы с Эреусом вместе уехали в Донум. Навсегда. Мы наивно пытались научиться жить трудной, но ясной и честной жизнью простого люда, но больше это было похоже на то, что мы лишь проедали нажитое в безбедные годы в ожидании редких подачек Семель. Эреус обрюзг и постарел без своей стражи. Антея не простила, что я увезла ее из столицы, годы и годы прошли в ссорах с дочерью и слезах, но я успела увидеть расцвет ее красоты и покачать внуков на руках. Я гуляла по берегу Сермы, дремала в высоких травах, а вечерами судачила с соседками о туче, все расползающейся от северного горизонта, за которым осталась Карда. Обыденный, суетливый, полный горькой правды о своем и чужих характерах сон, после которого чувствуешь себя не отдохнувшей, а измученной, но я люблю и жду его. Потому что в нем мы вместе, мы семья. Пусть мелочные, неумные, до сих пор живые лишь потому, что хищники пока обходят их дом стороной, зато сумевшие однажды поставить жизнь родных превыше всего и вынырнуть из тумана лжи. В этом сне есть место надежде.

И в этом сне все мы живы. Нет двух могил, в которых гниют разодранные половинки меня. Нет черных крыльев вечного одиночества у моей тени.

Следующие два года растянулись в два века. Время ожидания всегда тянется невыносимо медленно! Я ждала и поддерживала себя мыслью, что скоро все успокоится, темные твари будут побеждены. А туман лжи по ночам тянулся уже и над Сермой…

Мы с Антеей оставались в Донуме, муж был в Карде. Мы жили безбедно, но четвертым членом нашей семьи стал страх. Я была послушна воле мужа и не ездила в Карду. Эреус сам изредка навещал нас, и с каждой встречей я сначала пугалась того, как он изменился, но потом привезенный им дурман начинал действовать и отпускала я Эреуса с твердой уверенностью, что все в порядке. Хотя от меня уезжал совсем незнакомый человек: жесткий и жестокий, резкий и непримиримый в решениях и суждениях. Я часто спрашивала, как идут дела в Карде, но Эреус лишь редко и лживо отвечал, что темные твари почти побеждены.

— Кто же они, эти твари? — спрашивала я. Но получала один ответ: нелюди.

— Но они же говорят? Та женщина в саду говорила со мной!

— Это иллюзия свободной речи. Телами темных тварей управляет Макта, как кукловод — марионетками.

Антея сначала страшно обиделась, и дулась, пока я не списалась с Нарро. После этого новых кукол дочери начали поставлять в Донум. Она шила им наряды и расставляла кукол по стенам своей комнаты. Иногда в отсутствие Антеи я заходила туда и вглядывалась в стеклянные глаза прекрасных бездушных чудовищ. Я искала, чем они пугают и завораживают меня, и не могла найти ответа.

В последний приезд, в ноябре третьего года правления Макты, Эреус показал небольшую карточку. Надпись в затейливой витой рамке гласила:

«Владыка Карды Макта решил почтить память первого правителя Терратиморэ, Лазара Арденса, и приглашает тридцать знатнейших фамилий Карды отметить сто сороковую годовщину основания государства великий Балом Земли Страха тринадцатого декабря сего года».

— Тринадцатое декабря? — первое, что спросила я. — Но ведь годовщина в следующем году в октябре?

Эреус усмехнулся:

— Владыка Терратиморэ считает как-то иначе. И Вако дал понять, что избегать приглашения не следует. В декабре мы всей семьей должны прибыть на Бал Макты.

Я встрепенулась: наконец, появилась возможность прямо спросить мужа, как продвигается борьба с темными тварями, и надеяться на честный ответ.

— Вы полагаете, для нас с Антеей это будет безопасная поездка?

— Я позабочусь о вашей безопасности.

Я ясно глянула мужу в лицо, и поймала знакомый сомневающийся взгляд. Так он смотрел прежде, когда хотел попросить прощения. Меня обрадовал этот знак из прошлого. Нашего общего прошлого. Человек, за которого я выходила замуж, возвращался.

— Что еще вы хотели сказать, мой лорд? — спросила я, поощряюще сжав его руку.

— Ариста… — обрадовался и он, сжал мою ладошку между своих. — Я был дураком в эти три года. Прости. После Бала Карды мы уедем все вместе. Пусть отрядом занимаются Вако и Гесси. Мне стало неприятно это дело.

— Наконец-то! — не удержалась я, но последняя фраза Эреуса заставила похолодеть.

— Мы уедем не в Донум, жена, — с нажимом сказал он. — Вообще… из страны.

Триптих Либитины. Сцена первая

Я вынуждена отвлечься от рукописи. Отряд охотников вступает на единственную улицу людского поселения в моих владениях, и, значит, пора начать первую сцену заключительного триптиха Либитины. Я переношу большую часть внимания на крылатых соглядатаев в селении — стаю черных птиц, облюбовавшую крышу церкви в конце улицы.

Улица тиха, в окнах деревянных, одно- и двухэтажных домов вдоль нее не горит свет. Охотники идут вперед. Они не показывают удивления, не открывают своих сомнений, но я вижу и то и другое в их одеревеневшей мимике. Разумеется, они не ожидали встретить в глубине владений Либитины жилое поселение. Пока есть время, я изучаю этих старых и новых, вечных врагов.