...Либо с мечтой о смерти

Она ласкающе коснулась моей ключицы. Намокший шелк пеньюара приобрел оттенок перламутра. Моллюск. Большая влажная устрица — пришла и влезла в мою душевую, в мое крохотное интимное пространство.

Я выключил воду, шагнул в сторону и, дотянувшись до полотенца, обернул им бедра. Женские пальцы вспорхнули, но тут же опустились на шею, проползли к ямке за ухом. Влажные иудейские очи не просили — требовали. Горячие и хмельные, как свежий глинтвейн, непроглядные, как ночь новолуния. Властная женщина. Привыкла добиваться своего.

— Не удивляйтесь, — заговорила она. Наконец-то! Голос был низким, обволакивающим, но с жесткой осью, словно бархатная ткань, прошитая тонкой проволокой. Классический инструмент соблазна. — Ваше имя Норди, я не ошиблась? Я слышала ваши беседы с Роу и выступления на группе. Мне понравился ваш мозг: живой, несдержанный, в меру циничный. Именно то, что нужно.

— Что?! — Я не верил своим ушам.

Горячие пальцы пробежались вдоль позвоночника, нажимая на позвонки, как на кнопки аккордеона. Какую музыку она надеялась выдавить? Понятно, какую. Но не на того нарвалась, бедная несытая самочка…

Резким движением я смахнул ее руку. Натянул на влажное тело рубашку.

— Вы не могли бы выйти? Хотелось бы одеться в одиночестве.

— Одетый вы нравитесь мне меньше. Люблю обнаженность во всем: в мыслях, в чувствах, в телесности. Да и чего вам стесняться? Отлично сложены для ваших лет. Мускулы вяловаты, да, но вы ведь не мачо, а интеллектуал. Мачо мне скучны, если честно: не люблю порывистые куски мяса, застывшие на уровне эфирных тел.

Грубо оттолкнув с дороги навязчивую визитершу, я выскочил из душевой, прихватив брюки. Она вышла следом и бесцеремонно уселась на диван. Вальяжная лиловая устрица. Склизкий перламутровый моллюск с властными иудейскими очами. (Где-то я читал, или кто-то мне рассказывал, что самые эротичные животные на земле — моллюски. Их соития тянутся часами, а то и стуками.)

— Что вам нужно?!

Глупейший вопрос: свою цель дама выказала предельно ясно. Эротическая гостья укоризненно усмехнулась и пошевелила пальцами левой ноги с ярким серебряным педикюром.

Я принялся неуклюже натягивать брюки, скача на одной ноге. Она заполнила своим телом почти все пространство крохотной гостиной, и пару раз пришлось задеть ее пяткой. От моих прикосновений устрица сыто жмурилась.

Одевшись, почувствовал себя увереннее. Уселся в кресло и принялся рассматривать бесцеремонную гостью. Немного за сорок. Бесстыжие яркие глаза, окруженные сухими коричневыми веками. Крупный иудейский нос (кажется, сами евреи называют его румпелем) с низкой горбинкой, жадные сочные губы, подчеркнутые блестящей помадой оттенка венозной крови. Тяжелый подбородок, нарушающий соразмерность черт, подвижные ноздри в форме продолговатых зерен. Очень подвижные — как у иных встречаются пребывающие в постоянном движении пальцы или уголки губ. Буйные волосы, едва сдерживаемые парой черепаховых заколок, при близком рассмотрении оказались двуцветными: иссиня-черные по всей длине, но с рыжими кончиками, будто опаленные.

Еще от незнакомки исходил сильный аромат горьковато-пряных духов, отсылающих к Индии или Персии.

Вдоволь насладившись моим замешательством, она соизволила подать голос:

— Я пришла поговорить о вашей будущей работе в группе, о некоторых идеях, над которыми хотела бы предложить вам подумать.

— Сейчас?.. Здесь?!

— Здесь и сейчас. Но вижу, вы смущены и речь ваша бессвязна. Боюсь, как и мышление. Видимо, стоит перенести разговор на другое время, когда вы придете во вменяемое состояние.

Она поднялась и неторопливо вышла, задев меня по ногам мокрой полой пеньюара и прихватив с вешалки свой плащ. На диване осталась влажная вмятина, на которую я таращился, как ушибленный, секунд тридцать.

Ну и порядочки здесь… Понятно, что секс в любом виде приветствуется на райском острове, но все же настолько свободных нравов я не ожидал. Кто бы это мог быть? Распутная докторша? Кто-то из персонала высшего звена? Скучающий суккуб? Вряд ли неработающая богатенькая пациентка, судя по фразе о моих беседах с Роу. Передумавшая? Исследовательница из «приматов»? Неужто им не возбраняется заходить в чужие обиталища и чувствовать себя там, как дома? Нет, не похоже. Слишком властно себя ведет. Эти жадные глаза, горящие, как у хищника, низкий насмешливый голос, трепещущие ноздри… Дама явно не привыкла, чтобы ей хоть в чем-то отказывали.

Пряный аромат витал в комнате еще долго. И я вдыхал его не без удовольствия, говоря по правде.

Любопытство удалось удовлетворить очень скоро. Зная, что Джекоб не прочь подышать воздухом перед сном, отыскал его на лавочке вблизи пристани — там, где мы когда-то разговорились впервые. Русский курил сигару и потягивал баночное пиво.

— А, познакомились? — расхохотался он, выслушав мой возмущенный рассказ. — Что ж, раз она решила выйти для вас из подполья, не буду больше скрывать. Это жена Майера. Пчеломатка.

— Кто-кто?

— Генератор идей. Ее холят, как пчеломатку или муравьиную царицу. Пожилой вакханке и нимфоманке позволено всё. Она же Кали.

— Кали?