Либретто

Лёшка со своей СВД делал успехи и не раз прикрывал пацанов на марше и при штурмах. За первые несколько дней прибывания в Чечне, он первый из молодых убил духа. А затем второго, третьего, десятого… Казалось, что он никогда не спал. Замкнулся в себе и жил своей жизнью: если были на базе, он уходил в руины и возвращался поздно или его не было сутки, двое. Капитан Гена в нём души не чаял, и всегда брал его с собой куда бы они не направлялись. Серёга – «металлист», который и без того был не особо общителен и многословен, тут вообще приуныл и частенько выпивал, напевая под гитару свои чудесные песни. Все пили…

Вадим после того, как его чуть было не накрыло миной, через пару недель, закурил.

Больше всего на его нервы действовали трупы. Временами они работали с МЧСсовцами, прикрывали их, пока те разрывали могильники и схроны, вытаскивая трупы русских гражданских людей с перерезанными глотками, отрезанными головами… Нередко попадались и дети. И всё это случилось с этими несчастными еще до начала этой войны. Чудовищный факт, не укладывающийся в голове: чеченцы начали резать русских еще ДО войны.

Больше всего Вадиму запомнилась мумифицированная беременная женщина, с отрезанными грудями и вбитым колом во влагалище. Он блевал весь вечер после увиденного и вновь и вновь заливал это водкой. Водки было немерено. Воды не было, а водки – сколько хочешь.

Данила был весь в себе. Последнее письмо от матери он получил, еще находясь в учебке. Мама писала, что переживает и каждый день молится за него. Данила, как мог, успокаивал и про отправку в Чечню ей, конечно, ничего не написал. Тут проблемы с почтой были немалые, но когда мама получит все-таки письмо, подписанное: в/ч такая то и город Грозный, то все станет понятно… Но в этом деле лучше позднее, чем раньше. Так думал Данила.

Все пацаны относились друг другу очень хорошо, они, спаянные боями и смертью, стали настоящими братьями друг для друга, но без надобности старались не разговаривать. Зачистка за зачисткой – и время шло. Три недели минуло, и командир говорил, что с новой партией к ним, должно быть, приехал и сам Иисус – за это время никто не погиб и даже ранен не был, за исключением того случая в первую ночь.

Отношения с местными были напряженные, но больше всего опасались детей, потому что никогда никто не знал, что они могут выкинуть, а с оружием они рождались в руках.

В конце мая ребятам колонной пришлось выдвигаться за хлебом за 18 км от их расположения. На трех БТРах с разведкой впереди они с утра отправились в путь.

ГлаваIV.

До города, где находилась пекарня, добрались за час без особых происшествий. Пока пацаны затаривались хлебом, Даня и Вадим пошли за водкой в магазинчик, находящийся неподалеку в бывшем помещении местного сельпо. Теперь там торговали водярой, самогоном самого сраного качества и даже спиртом. От любого из этих «яств» можно было получить отравление, самыми безобидными последствиями которого, мог стать понос или рвота. Но чаще всего – это была смерть, поэтому ребята брали исключительно акцизную, Смирновскую.

– Пацаны, рацию возьмите на всякий случай, – посоветовал сержант Витя. – Берите всю «нашу», какая у него там есть. Мы подъедем следом за вами, как только хлеб закидаем.

10 минут спустя, ребята вошли в помещение магазина, и скрипучая тяжёлая дверь затворилась за ними, эхом оповестив, казалось, весь квартал. Всё напоминало о войне и тут, но это уже была привычная жизнь.

За стойкой стоял худосочный чеченец невысокого роста и, взглянув на ребят лишь краем глаза, спокойно продолжил заниматься своими делами – он прекрасно знал, зачем они пришли.

– Водки дай, – бросил ему Вадим, когда ребята подошли к прилавку. – Всего Смирнова, что есть у тебя. И спирта медицинского давай…

– Хорошо, уважаемый, – ответил чеченец и собрался идти на склад, но Данила остановил его вопросом:

– А где здесь туалет?

– Там, по коридору направо, увидишь, – ответил горец и скрылся.

– Пойду, отолью, брат…

– Давай, – ответил Вадим и остался ждать у прилавка.

Сортир этой дыры в заднице напомнил Даниле учебку, только был ещё хуже. Данила улыбнулся сам себе, удивившись тому, как быстро память возвратила его назад: казалось, это было так давно… А дом? Дом был совсем далеко, так далеко, что и не правда даже.

Когда Данила возвращался назад, то услышал странные звуки за углом, там, где был прилавок, очень странные разговоры и мольбы чеченца – продавца:

– Не убивайте его здесь, – молил он кого-то, – ради Аллаха только не в моем магазине!

– Заткнись, сучий потрах! – чей-то грубый, властный голос оборвал чеченца. И этот акцент… Этот человек явно был арабом.

Данила высунул нос из-за угла и увидел боевиков! Их было восемь человек вместе с главарём, они стояли полукругом, а Вадим был в середине этого круга, разоруженный и беззащитный, и в затылок ему смотрел ствол девятимиллиметровой «Беретты».

– Да опомнитесь Вы!!! – взмолился чеченец. – Он явно не один тут! За ним же придут и тогда мне конец!..