Либретто

На Данилу пришли наградные документы «За отличие в службе» и медаль. Кэп торжественно вручил Даниле награду, пожал руку и обнял как сына. Застреленные тогда боевики оказались очень важным доказательством того, что совсем рядом, буквально под боком, начинала орудовать банда не чеченских боевиков, а арабских наемников. Пермский ОМОН с Барнаульским СОБРом в последующие дни зачистили тот район и смогли выдавить лазутчиков в лес из поселка, где дальше боевикам прищемили хвост и основательно их потрепали тульские десантники и спецназ ГРУ. В общей сложности уничтожили больше 200 духов с минимальными потерями убитыми и ранеными для себя.

Разведку в те дни не хвалили, и она не радовала. В том мало было вины разведчиков, потому что армия, прогнившая изнутри алчностью и продажностью командиров, в том числе и на самом высоком уровне, подставляла всех и каждого, а информация менялась и видоизменялась, подтасовывалась и продавалась – за деньги.

В этой атмосфере никому не было дела, как и что происходило: было ли уничтожение боевиков следствием многодневной изнурительной слежкой, разведкой, работой и прочим или просто пара пацанов, зайдя за водкой, случайно напала на след «волка» – бахнули и всё. В новостях сказали, что федеральные силы, проявив выдержку и стойкость, бандформирование уничтожили… Но для Данила это происшествие было очень важно, после него он поверил в себя и осознал, что он тут не зря, что он приносит пользу, а может даже, что он главный герой именно этого «боевика». Наверное, он им и был, а медаль стала напоминанием об этом.

За водкой в тот магазинчик ребята больше не ездили – в перестрелке хозяина убили, а лавку его сожгли до тла ко всем чертям. Это была месть боевиков за убитых товарищей: кто-то где-то кому-то шепнул, как там все было, вот и все дела. Доброго чеченца «приговорили» к смерти.

***

Весь июль месяц на позициях капитана Гены проходила настоящая снайперская война: снайпер донимал каждый раз поздним вечером либо с утра. Иногда пропадал на день или два, а затем вновь вылезал откуда ни возьмись. Лёха со своей винтовкой на базе почти не появлялся – рыскал по округе, следил, наблюдал, но ему не везло. Приходя изредка с охоты, он напивался до беспамятства и падал на свою койку, а затем исчезал так же внезапно, как и появился. Превратившись в «пса войны», он стал совершенно не узнаваем для Данилы. Война меняет человека, конечно, но себе он казался прежним насколько это возможно, а Лёшка откровенно пугал. Наверное, таким и должен быть снайпер, у которого была уже куча наград и он переплюнул всех «своих» по убитым бандитам. Но с этим «дятлом» ему приходилось возиться, и это держало его в напряжении, напряжении особом, потому что он понимал, что именно от него все ждут решения вопроса, что на нём ответственность, а у него никак не получается. В напряжении жили все, но именно его напряжение было напряжением человека, на котором лежит ответственность за невыполненную работу. А когда погиб еще один его товарищ от рук того, кого он никак не мог «добыть», то стало совсем невыносимо.

Капитан передал информацию о снайпере командованию дивизии, прислали ребят из других войск и соединений, но ничего не помогало, пока эта сволочь сама себя не выдала – на очередном патруле кто-то заметил во дворе не убранную треногу от миномета. Зашли «в гости». Деда этого все знали – он вечно тёрся у располаги и блокпостов, интересуясь делами и настроением бойцов, новостями из дома… Не дед, а прям дедушка. Дедушка «Бом-Бом». При обыске у него и нашли эту винтовку. Привезли в расположение, немножко попытали и он все рассказал… Что специально ходил и вынюхивал, а затем стрелял в ребят. Его убили.

***

А Лёшки не было ещё три дня. Он не верил, что тот, кого он искал, мог быть обычным стариком. К тому же «прошла» информация, что боевики посылают детей, возрастом от 9 до 12 лет, к милицейским и военным блокпостам и те, подойдя близко, кидают гранаты.

Он поднялся на небольшую высоту, предгорье, и затаился в зелени. Отсюда ему было видно свои блокпосты и вообще полгорода как на ладони. Очень долго он полз к этому месту и сильно устал. Сделав все, как надо, приготовившись и разложившись, он расслабил тело на минуту. Мысли… Он не знал, когда последний раз его голова была занята какими-то мыслями помимо войны и этого ёбаного гада – чеченского снайпера.

«Мать… Отец… Сестра… Как они там?.. А я?.. Я вернусь НАЗАД или НИКОГДА не вернусь?..» – думал он. Состояние было таким, будто Лёшка пребывал под длительным и очень неприятным «кайфом». Внутри его головы всё горело огнём, а сердце, казалось, не билось вовсе. Нужна была «перезагрузка», отдых. Он прекрасно понимал, что однажды вырубится на позиции и только Бог знает, куда его это заведёт, но … Он не мог остановиться. Он даже специально не мылся и не стирался, не боролся со вшами, чтобы хоть эти твари его грызли и не давали покоя.