Личинка

после всего этого наступает заражение. Тебе рассказать, как передается

лейшманиоз людям?

– А что, это происходит как-то иначе, чем у самих кенгуру?

– В принципе, нет. Просто реакция немного иная, ну да я уже говорила:

понос, рвота – чем-то на отравление похоже.

– Раны на теле не образуются?

– Образуются. Ты же сам видел руку погибшей. Правда, этот случай уникален

– такого ярко-выраженного нагноения и заполнения раны яйцами червя быть

не должно. Признаться честно, я в замешательстве.

Максим внимательно слушал эксперта и, когда та замолчала, негромко

начал:

– Боюсь, вы будете в еще большем замешательстве, если узнаете, что

произошло с телом спустя еще несколько часов…

– Только не говори, что его съели личинки, – ухмыльнулась Молева. –

Впрочем, я уже не удивлюсь…

41

– Именно… Все внутренние органы поражены. Даже анализ проводить стало

не нужно – итак все понятно.

– Что понятно? – Ольга Владимировна изогнула тонкую бровь. – Что же тебе,

друг мой, понятно?

– Что причиной быстрого разложения, а также причиной гибели организма

стало нерегулируемое размножение червя, возбудителя лейшманиоза у

кенгуру.

Молева изобразила презрительную усмешку.

– Гибели организма? Кажется, изначально врачи назвали другую причину

смерти – закупорка сосуда. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. Эта версия и сейчас еще является основной. Но только не

для меня… Дело в том, что сегодня утром я был на месте, где произошла еще

одна неожиданная смерть…

Дальнейшие минут двадцать Римский рассказывал эксперту о гибели

Дмитрия Дубкова.

– Мне бы хотелось попросить вас провести еще один анализ, – обратился

Римский к Ольге Владимировне, присаживаясь на край кровати.

– Хочешь опять притащить в пробирках личинки и образцы останков

несчастного Дмитрия?

– Это тоже…

– А что же еще?

– Две консервные банки, – Римский сделал паузу не хуже чем в театре. – Я их

нашел в куче мусора, которую сложили студенты после вечерней трапезы.

– Что за банки? – голос эксперта выражал недоумение.

– Написано, что это тушенка.

– Ну а состав, состав-то у тушенки имеется? – в нетерпении допытывалась

Молева, явно уже успевшая выстроить свою версию о произошедшем

несчастном случае.

– В составе указано, что тушенка высшего сорта изготовлена из нескольких

видов мяса, – Макс взял в руки пакет с банками и, включив в пока еще темной

комнате торшер, прочитал еще раз.

– Да уж… Хотя с другой стороны, глупо было надеяться, что там черным по

белому напишут – сделано из мяса кенгуру…

– Вы тоже считаете, что причиной заражения покойных стало их

употребление в пищу зараженного мяса? – удивился Макс, помня о том, на

сколько Молева не любит не проверенные сто раз факты.

– Очнись, Римский! – вернула та его на землю с небес. – Если я еще не

страдаю склерозом, то Ия Коханова, вроде как, тушенки изведать не успела?

– Да, так, – Макс кивнул, хотя его никто и не видел, и принялся чесать

затылок.

– Только макушку не скреби свою!

Макс дернулся и оглянулся по сторонам: ну что за глупости, Молевой

тут явно он не увидит!

– Я это к тому, – продолжала, тем временем эксперт, – что ей и не нужно было

ничего пробовать – Коханова ведь порезала руку и открытая рана у нее,

42

следовательно, была. Яйца и так могли попасть в кровь. А вообще, давай-ка

вези сюда свои банки, а то мы строим версии на пустой основе. Вдруг

тушенка не имеет отношения ни к каким личинкам лейшманиоза, и в банках

было мясо наших здоровых российских буренок?

Завершив беседу и нажав кнопку «отбой», Макс потянулся – часы к

тому времени показывали уже без четверти семь. Вообще-то, даже если

учесть что, ему на работе надо быть в восемь, раньше семи двадцати

Римский по утрам не вставал: отдел находился в десяти минутах езды на

автомобиле от его дома, да и то, если на дороге затор. А так и за пять можно

добраться. Иногда, в целях подышать воздухом, Макс ходил на работу

пешком… Иногда, он ходил пешком с работы – и очень часто не один. Совсем

некстати в голову полезли воспоминания: вот они с Лизой вместе выходят из

здания прокуратуры в обеденный перерыв и, передумав идти в ближайшее

кафе, не сговариваясь, отправляются к нему домой. Лиза смотрит ему прямо в

глаза, и глаза ее светятся таким задором и таким желанием, что недавно

мучавшее чувство голода моментально улетучивается – на смену ему

приходит совсем другое чувство…

Да, все это было не так давно, а такое ощущение, будто прошло лет

пять: остались ностальгия и горький привкус разочарования в самом себе.

Разочарование постигало его и раньше, когда заканчивались отношения с

другими девушками – каждый раз Римский ощущал внутреннюю пустоту,

наверное от того, что всякий раз, завязывая новые отношения, он

неосознанно желал создать крепкий, долговечный союз, но из этого ничего не

выходило. И раз за разом все повторялось: накрывавшие с головой чувства,

настойчивые ухаживания, страстный роман и – пустота. После развода с

женой прошло около года, когда в нем вновь ожили желания видеть кого-то

рядом с собой, чувствовать тепло, сжимать в своих объятиях прекрасное

женское тело. Да, признаться честно, и друзья стали изрядно надоедать

своими расспросами и советами, один Круглов чего стоит!