Личинки иноземных мух

   «На», говорит, «отнеси Ильичу; скажи – от Марьи»

   Старик недоверчиво улыбнулся: «От какой Марьи?»

   «От меня, от кого ещё! У Ивана-дурака жена должна быть непременно Марья-искусница». Жена хлестнула Старика полотенцем и улыбнулась. «Я, значит, и есть!»

   …

   После ухода дедов Подобуев достал из древнего комода, купленного вместе с домом, засаленную записную книжку, которую начал ещё прапорщиком. Полистал ветхие листочки, нашёл нужный номер.

   «Привет, это я. Есть в моём районе кто-нибудь из наших?»

   Неизвестно, кому он звонил и о чём разговаривал. Но через пару дней глава поселения вдруг передумал, и компаньоны получили пруд в аренду.

Глава десятая

   Вот уже друзья строят мостки для желанных клиентов, обкашивают берега и нанимают Эдуарда Львовича бухгалтером предприятия. Эдуард Львович посещает разные государственные учреждения, всякие регистрационные палаты и налоговые инспекции, открывает счета в банке.

   И вскоре на берегу водоёма появляется новый персонаж.

   «Я смотрю, что-то вы тут затеваете? Что-то не вижу пожарного щита», начал грузный человек в форме, одновременно демонстрируя какое-то удостоверение.

   Старик окинул растерянным взглядом водоём. «Так это… чего нам тушить-то? Одна ж вода!»

   «Вы гражданин, несите учредительные документы», строго сказал человек в форме, развязывая тесёмочки на модной папке, «сейчас мы всё запротоколируем, зафиксируем все нарушения пожарной безопасности. Выпишем вам штраф и предписания к устранению».

   «Какие ж у нас нарушения», возопил Старик, «мы ещё не открылись даже!» И, неожиданно для себя, добавил заискивающе: «Может, простите на первый раз?»

   «Я тебе, по-твоему – кто?» сразу перешёл на «ты» служащий.

   «Товарищ и брат?» – с надеждой в голосе спросил Старик.

   «Товарищ и брат! Мать, вся в сиськах с шоколадным молоком! Я – государственный инспектор пожарной охраны. Государев человек! Сейчас предписание тебе выпишу.»

   Эдуард Львович явился свидетелем разговора. Со старта предприятия он каждый день приходил на берег полюбопытствовать и, по возможности, блеснуть своей начитанностью. Вот и сейчас старый еврей сделал решительный шаг вперёд:

   «Любезный мой…» начал было Эдуард Львович, но Государев человек грубо прервал его:

   «Ты ещё кто?!»

   «Как это – кто?» искренне растерялся привыкший к локальной известности эрудит. «Эдуард Львович я, пенсионер!» и, как по волшебству, мгновенно распахнул перед носом инспектора пенсионное удостоверение. Тот хотел было сказать что-то грубое, и даже поднял руку для большей весомости, но заблуждал взглядом в коротком тексте книжечки. Морщил лоб, шевелил губами, завёл один глаз куда-то внутрь головы, как бы сверяя прочитанное с уже имеющейся информацией. Вдруг широко улыбнулся.

   «А вы знаете», сказал он неожиданно радостным голосом, у меня как раз лишний щит есть. С баграми, вёдрами… И ящик с песком я тоже организую!»

   Старик не мог надивиться удивительной перемене настроения инспектора. Эдуард Львович кивнул, бережно спрятал пенсионное в нагрудный карман пиджака, похлопал по нему ладошкой. Значительно кашлянул:

   «Неплохо бы ещё бочки железные, для мусора. И скамейки! Штук хоть восемь…»

   «Изыщем!» ещё больше обрадовался пожарник. Пожал дедам руки. Заискивающе заглянул в глаза Эдуарду Львовичу: «Вы сыночку привет при случае передавайте…»

   Эдуард Львович заложил руки за спину и вперил взгляд вдаль. «Я лучше вообще ему про тебя говорить не буду.»

   Инспектор махнул рукой, уже по ходу к своему автомобилю: «Вот и правильно, спасибо! Всё оборудование я завтра же с утра привезу. Сами всё установим, вы и не беспокойтесь!» Грузно влез в машину и уехал. Кажется, Старик в жизни не видел более счастливого человека.

   «Я и не знал, что у тебя сын есть!» Старик был изрядно озадачен.

   «Нету…», вздохнул Эдуард Львович, «две дочки только. Внуков – и тех нет, одни внучки! Бабское племя…»

   Старик удивился ещё больше: «А этот-то кому ж привет передавал?»

   «Не знаю… Всякий начальник – чей-то сын. А папа его – хороший человек, наверное…»

   …

   Вечером того же дня на берег явились любопытствующие селяне, в их числе почтальонша Зинка. Все попрыгали на новых мостках, в очередной раз посмеялись над дурацкой затеей приятелей. Местный алкаш и баламут, бывший Зинкин кавалер, хотел помочиться в пруд с мостка, но был изгнан компаньонами.

   «Вона», шумел Арсений Ильич, «видишь хрен у бани? Вот и дуй в него, как все порядочные люди делают!»

   Тут, конечно, вступилась сама почтальонша Зинка: «Куда это «дуй»?!! Я этот хрен и в засол кладу, и на рынок отношу! Кто это придумал?!»

   «Спокон веков мы в эти лопухи ходили! Ещё дед, как привёл меня пацанёнком впервой, так и сказал – где ни попадя на пруду дела не делай, а вона – в этот хрен, например. Так и до него, наверно, тыщу лет все туда ходили…»

   Почтальонша слышать ничего не хочет – «Люди добрые, что ж такое? Весь хрен мне обосрали, черти окаянные!»