Личная жизнь Александра I

Узнав о смерти сына, Мария Федоровна сразу же потребовала у Волконского, чтобы тот написал «журнал» — подробный отчет о болезни Александра, что князь и сделал. 7 декабря он выслал журнал в Петербург статс-секретарю Г. И. Вилламову с сопроводительным письмом, в котором, в частности, пишет: «…мне необходимо нужно знать, совсем ли отпевать тело при отправлении отсюда, или отпевание будет в С.-Петербурге, которое, ежели осмелюсь сказать свое мнение, приличнее полагаю сделать бы здесь, ибо хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело, и даже черты лица покойного совсем изменились, через несколько же времени и еще потерпят; почему я думаю, что в С.-Петербурге вскрывать гроб не нужно, и в таком случае должно будет совсем отпеть, о чем прошу Вас испросить высочайшее повеление и меня уведомить через нарочного».

11 декабря тело покойного императора было перевезено из дворца в Александровский монастырь. Там в соборе, водруженное на заранее приготовленный катафалк, оно пребывало до 20 декабря. Князь Волконский каждый день писал в Петербург, ждал распоряжений и приезда ответственных лиц, но никто не приезжал. Не до этого было. В столице шла активная переписка с Варшавой. Николай Павлович ждал официального отречения Константина, а тот писал с бранью, что давно отрекся от трона и говорить на эту тему больше не желает. Потом 14 декабря, пальба на Сенатской площади. Единственное толковое указание, которое получил Волконский из Петербурга, гласило: «Подчиняйтесь распоряжениям императрицы Елизаветы Алексеевны».

29 декабря 1825 года кортеж с покойным императором отбыл из Таганрога в Москву. Отвечал за провоз гроба генерал-адъютант Орлов-Денисов, наблюдать за сохранностью тела императора Елизавета Алексеевна назначила лейб-медика Тарасова. Сама она с кортежем не поехала. Можно предположить, что врачи не рекомендовали ей длинное зимнее путешествие. В. В. Барятинский на этот счет другого мнения: «Здоровье ее было вполне удовлетворительно и уже во всяком случае более удовлетворительно, чем оно было четыре месяца спустя». Елизавета Алексеевна задержалась в Таганроге на четыре месяца, она уехала только в апреле, ее поездка кончилась трагически. Барятинский: «…дальнейшая судьба вдовы Александра настолько загадочна, что заслужила бы особого исследования».

Покойного императора везли через Харьков, Курск, Орел, Тулу в закрытом гробу. Народу это не нравилось, сразу же распространился слух, что Александр не умер, а хоронят кого-то другого, то есть обман налицо. Время было напряженное, по делу декабристов шли аресты и в обеих столицах, и в Малороссии. Общество было напугано и озадачено. Высокое начальство трусило. А ну как народ потребует вскрыть гроб! Боялись новых волнений, поэтому Орлов-Денисов ввел усиленную охрану кортежа.

3 февраля тело императора было доставлено в Москву и установлено в Архангельском соборе. Народ в Кремль так и валил — плакали и прощались. Гроб не открыли, а в Кремле ввели военную дисциплину. За порядком следили пехотные и кавалерийские войска, ворота, которые охраняла артиллерия, закрывали в девять часов вечера.

Тарасов пишет, что, волнуясь за сохранность тела, он осматривал его во время путешествия пять раз. Орлов-Денисов утверждает, что тело осматривали три раза и то уже после Москвы. При втором осмотре присутствовал Аракчеев. Последний раз по распоряжению Николая I осмотр производил баронет Виллье. На подъезде к Петербургу в Тисне кортеж встретила императрица Мария Федоровна, она приехала одна, без свиты.

28 февраля покойный император прибыл в Царское Село, гроб был установлен в дворцовой церкви. 1 марта гроб был открыт для прощания. В церковь прибыла вся семья Романовых с детьми, кроме императрицы Александры Федоровны, она была беременна. Императрица Мария Федоровна трижды подходила к гробу, всматривалась в лицо сына и все повторяла: «Да право же, это он». Видно, и во дворце были сомнения.

13 марта 1826 год… Шильдер: «В одиннадцать часов, во время сильной метели, погребальное шествие направилось из Казанского собора в Петропавловскую крепость… В тот день происходили отпевание и погребение. Во втором часу пополудни пушечные залпы возвестили миру, что великий монарх снисшел в землю на вечное успокоение».

И еще несколько слов… Шильдер в приложении к четвертому тому своего труда об Александре I дает письма супруги князя Волконского, которые она писала императрице Марии Федоровне тайно от мужа. Княгиня Волконская приехала в Таганрог в конце декабря 1825 года, она видела покойного императора, нашла, что он совсем на себя не похож. А императрице Марии Федоровне она хотела сообщить какие-то «новые данные», о которых пишет пространно, витиевато, не входя в подробности. Видимо, она потом все-таки сообщила императрице эти новые данные, но в чем их суть — неизвестно, потому что, видимо, эти письма были уничтожены. Пишу для того, чтобы еще больше нагнать туману, заинтересовать этим читателя, захочет новых подробностей — пусть читает Барятинского и прочих авторов.