Личная жизнь Петра Великого. Петр и семья Монс

Во время своего европейского вояжа Петр вел оживленную переписку с Ромодановским и со своей любимой сестрой Натальей, но ни разу не написал Евдокии. Как бы ни мечтала забытая царица о счастливом воссоединении с мужем после завершения его непонятного путешествия, разлука не сотворила чуда. И. Г. Корб записал в своем «Дневнике путешествия в Московию», что царь не пожелал остановиться в Кремлевском дворце, а, «посетив с необычной для его величества любезностью несколько домов, которые он отличал перед прочими неоднократными знаками своей милости, он удалился в Преображенское и предался там отдохновению и сну среди своих солдат». Евдокия в парадном царском одеянии, набеленная и нарумяненная, с большой свитой встречала его на крыльце царицыного терема. Несколько часов она простояла в окружении зевак в напрасном и мучительном ожидании.

Среди «нескольких домов, которые он отличал перед прочими», конечно же, был дом Анны Монс. Двадцатимесячная разлука, мелькание новых лиц и смена впечатлений не охладили его чувств к этой женщине. Более того, его привязанность к ней усилилась. Может быть, он поневоле сравнивал Анну со своекорыстными европейскими дамами и находил в ней бесконечно больше прямодушия, достоинства, искренности. «Крайне удивительно, — писал посол Священной Римской империи любознательный Христофор Игнатий Гвариент, — что царь, против всякого ожидания, после столь долговременного отсутствия еще одержим прежней страстью: он тотчас по приезде в Москву посетил немку Монс».

Сторонники тезиса «После — значит, вследствии[13] обвиняли Анну в том, что она подсказала ему идею лишить москвитян бороды. Ведь именно после проведенной с ней ночи он устроил обрезание бород. Но в деле преобразований царю не требовались ничьи подсказки. Кроме того, Петр примчался к Анне всего на три часа. После бурной встречи он оставил бедную женщину в беспамятстве, ее пришлось отливать водой. Вряд ли у нее явилась возможность внушить любовнику за эти три часа крамольную мысль о бородах.

У самого Петра борода росла плохо, усы были жидковаты. Он не имел оснований дорожить растительностью на лице, которую холили и которой гордились россияне. А раз нет бороды у царя, значит, нечего иметь ее и его приближенным.

Вот такими простыми причинами можно объяснить «великое» новшество Петра в области брадобрития.

Законную жену Петр не хотел видеть даже как мать своего ребенка. Три дня несчастная царица провела в страшном напряжении перед встречей с мужем. Наконец, он приказал доставить ее в дом дьяка Андрея Виниуса, куда и явился сам, враждебный, грубый, чужой. Ее традиционная старорусская одежда, примитивная косметика[14], манеры теремной затворницы, казавшиеся ему фальшивыми и слащавыми, раздражали и бесили Петра, вдохнувшего воздух Европы. Евдокии он холодно посоветовал принять постриг.

Это было для нее страшным ударом.

Молодая женщина, хотя и ощущала ущербность своего положения, привыкла быть государыней, получать раболепные знаки внимания, слушать льстивые восхваления, ощущать себя важным лицом. Во время продолжительного отсутствия почты из Европы даже Ромодановский поверил в слухи о гибели Петра. Ближний человек царя Андрей Виниус, обрусевший голландец, писал о государственных делах не Петру, а Лефорту. Несомненно, в Москве уже видели на престоле царевича Алексея, направляемого мудрой, приверженной старинным обычаям матерью. Возросло влияние ее брата Авраама. Наверное, царица горевала и оплакивала мужа, но охотно смирилась перед Божьей волей. Ведь в общем для нее все сложилось не так уж плохо. Но весть о смерти мужа оказалась ложной, а действительность — даже хуже, чем она могла предположить.

Евдокия родила царю троих сыновей, правда, выжил только один. Но вместо того, чтобы скорбеть вместе с ней по маленькому сыну Александру, подставить плечо, утереть слезы, Петр даже не пришел проститься с малышом. Смерть сына Павла сразу же после рождения и вовсе вызвала у него только досаду и раздражение. Но ведь все можно было поправить, прояви муж немного нежности, участия, приласкай, приголубь… Снова пошли бы детки — Евдокия доказала свою плодовитость, — и зажили бы они как в сказке. И вдруг такой конец! Из царского терема в монастырскую келью. За что?! Ждала, не изменила ни делом, ни помыслом, рожала детей, воспитывала сына-наследника, а за все за это — монастырь.

До настоящего времени остается загадкой причина такого решительного шага Петра по отношению к жене. Вряд ли из-за нестерпимого желания немедленно жениться на Анне. Ведь, отослав законную супругу в монастырь, он не отправился бы тотчас под венец с любовницей. Полагают, что царица стала жертвой супружеского неудовольствия на ее родных, замешанных в заговор Цыклера и Соковнина.