Личная жизнь шпиона. Книга первая

Орлов принял плащ и сказал, что сапоги снимать необязательно. Она осталась в черной юбке, блузке в мелкий цветочек и легком сиреневом пиджачке. Он показал, где ванная комната, встав за спиной, смотрел как она намыливает и моет руки. Выгадывает время, старается справиться со страхом, долго копается, вытирая ладони полосатым махровым полотенцем.

Она чувствовала его дыхание, водочный дух, тошнотворный запах соленой рыбы и каких-то дешевых папирос или сигарет. Казалось, прямо сейчас он задерет юбку, изнасилует на голом полу, а потом возьмет нож и воткнет ей в грудь. Вера вышла в коридор, повернула не туда, на большую кухню, с окном на задний двор.

— Тут очень мило, — сказала она, голос звучал взволнованно, с дрожью. — Купеческий быт прошлого века. Русская старина. Так сказать…

— Мне тоже нравится, — сказал он.

Она постояла, привалившись плечом к стене и держась за дверную ручку, будто голова кружилась, будто ее уже куда-то тащили, а она не хотела идти. Игнатова сказала что-то, по ее мнению, веселое, игривое, но стало только хуже. Вздохнув глубоко, она повернулась и прошла в комнату. Он шел следом, задернул шторы, но тут же сказал, что прятаться не от кого, в доме напротив идет ремонт, там ни души, и здесь, в этом доме нет нижних соседей, так что можно плясать и песни орать всю ночь, никто ничего не услышит. Это прозвучало двусмысленно, пугающе.

— А чья это квартира?

— Дедушкина, — без запинки ответил Орлов. — Он старенький уже. С палочкой, видит плохо. Жил тут один, без присмотра. Теперь у родственников. А я прописался и… как говориться, вступил в права. Хотя еще не переехал. Некогда…

— Тут хорошо, — сказала Вера.

Про себя она решила, что дедушка, скорее всего, не у родственников, а скончался на этом диване. Может статься, Орлов помог старику, так сказать, ускорил процесс. Задушил подушкой, — и все дела. Может быть, сам не стал пачкаться, Гороха попросил. А тот выглядит тихоней, но на самом деле еще тот фрукт. И дедушка, наверняка, чужой. Майор просто польстился на квартиру, заставил себя прописать. Она почувствовала, как холодеют пальцы, и сердце останавливается.

— Ты что приуныла? — улыбнулся Орлов, словно прочитал ее мысли. — Ты какая-то бледная…

— Нет, все хорошо.

* * *

Орлов налил вина в тонкие чайные стаканы, сказал, что теперь настала пора выпить за будущие успехи, за их сотрудничество, Вера не просто внештатный осведомитель госбезопасности, не бесправная рядовая пешка, нет, она еще и прекрасная женщина, поэтому он вправе надеяться, вправе ждать от нее… Он не смог закончить витиеватую мысль, которая тоже прозвучала странно, двусмысленно. Поднес к губам стакан и выпил маленькими глоточками.

Вера, стараясь побороть страх, тоже выпила до дна, налила и снова выпила, стала рассказывать о работе, что коллектив большой, а начальство — не дай бог, все помешаны на безопасности, секретности, будто выпускают не запчасти ко всякому старью, а немыслимые ракеты, оружие двадцать первого века, которые мечтают украсть американцы.

Когда она говорила, страх отпускал. Она смотрела на этажерку со старыми книгами и слониками, на широкий кожаный диван, местами потертый, дедушкин. В изголовье две подушки и стопка чистого постельного белья. Совсем скоро на этом диване ей предстоит держать экзамен на звание внештатного осведомителя. Скоро он полезет целоваться, будет лапать грязными ручищами, кофточку испачкает, а она французская. Этот отвратительный рыбный запах ей достанется. Зря в том милицейском подвале она так быстро сломалась и бумажки подмахнула. Надо было стоять насмерть, ничего не подписывать, пока не дадут встречи с мужем. А он бы выручил, позвонил кому надо… А, может быть, сейчас самое время сказать, что она не совсем здорова по женской части? Нет, это его только разозлит. Так она только хуже сделает.

Глава 38

Игнатова спросила разрешения и закурила, чувствуя, что хмель никак не берет, что она до неприличия трезвая. Наверное, она не лучшая женщина на свете, но и не шлюха, и не может просто отдаться незнакомому мужчине, который ей неприятен, который противен, которого она боится.

— Тебе надо повышать уровень, поднимать планку, — Орлов поднял ладонь над головой, показывая, как высоко надо поднимать эту планку. — Со временем поймешь.

Она прикурила новую сигарету.

— Кстати, ты рассказываешь не все, что знаешь. — сказал Орлов. — Два дня я с тобой работал, три дня Горох, а в итоге…

— Что?

Показалось, что глаза Орлова вдруг стали ясными, будто он протрезвел.

— Ты встретила Алексея Разина на улице 25 лет Октября, в двух шагах от Красной площади. Он был с какой-то дамой, не очень симпатичной, ярко одетой. Ты удивилась, поскольку знала, что Разин должен быть не в Москве, а в Нью-Йорке. Его жена говорила, что мужа срочно вызвали на работу и сказали собираться. А он никуда не улетел. Или улетел, но вскоре вернулся с этой бабой. Ты проследила, куда пошла эта парочка. Оказывается, в гостиницу «Метрополь». Ты хотела войти вслед за ними, но не пустили. Так? Ну, рассказывай дальше.