Личная жизнь шпиона. Книга первая

— Как тебе сказать, как объяснить… Эта женщина и была его работой. А остальные подробности знать необязательно. А теперь подумай хорошенько и скажи: ты хоть кому-то рассказывала эту историю? Делилась впечатлениями?

Игнатова молча помотала головой.

— Никому. Ни единой душе.

Она перевела дух, стало тоскливо и тошно. Она подняла бутылку, плеснула в стакан вина и выпила.

Орлов отпустил ее после полуночи, она вышла из переулка на пустую и темную Сретенку, не сразу сообразив, в каком направлении надо двигаться. Игнатова не чувствовала опьянения, только дикий первобытный страх. Расставаясь, Орлов сказал ей несколько слов, которые никогда не исчезнут из памяти. Он сказал: если когда-нибудь спьяну или не подумав, Игнатова расскажет кому-то эту историю, только заикнется про немецкое имя, чужой паспорт, вульгарную американку, то жизнь ее и, возможно, жизни самых близких и любимых людей, могут кончиться очень плохо и очень быстро. И некого тогда будет винить, кроме себя самой.

Оказавшись на Садовом кольце, быстро поймала такси. Она ехала домой, опасаясь, что прямо в машине ее вывернет наизнанку, не от выпитого вина, а от страха и отвратительного запаха. Казалась, что кожа пропиталась чужим липким потом, дешевым вином и копченой рыбой. Муж открыл дверь, она, бледная и слабая, сбросив плащ, пошатываясь, дошла до туалета, опустилась на колени. Через пять минут она вышла в коридор, муж стоял в дверях кухни и смотрел на нее как на привидение, будто впервые увидел.

— Только ни о чем не спрашивай, — сказала Игнатова. — Иначе меня снова стошнит.

Глава 39

Под вечер Алексей Разин заехал в Смоленский гастроном, продрался к винному прилавку, не потеряв ни единой пуговицы, взял бутылку десертного вина, а в хлебном отделе бисквитный тортик, посыпанный то ли орешками, то ли не поймешь чем. Он поехал по Старому Арбату, наблюдая в зеркальце за темной «волгой», которая приклеилась, как банный лист. Оставил машину на Старом Арбате, неподалеку от «Березки», легко ушел от оперативников проходными дворами. Вскоре он позвонил в дверь знакомой женщины по имени Маргарита. С ее покойным мужем Разин в свое время работал в Америке. Они с Костей не то, чтобы дружили, но были в хороших отношениях.

Гостиная комната дышала уютом и покоем. Хозяйка дома Маргарита Докучаева, или просто Марго, темненькая, с большими зеленоватыми глазами и аппетитным алым ртом, похожая на красавицу ведьму, принесла чашки с кофе и высокие стаканчики. Она готовилась к визиту, надела по этому случаю французское приталенное платье с короткими рукавами из старых запасов, купленное ныне покойным мужем в Америке. Платье подчеркивало талию и выразительный бюст, его дополняла пластиковая розочка на груди и красные лакированные лодочки.

Разин, немного смущенный, поглядывал на Риту и думал, что время идет, с момента их последней встречи он постарел на год, даже больше, а Рита помолодела лет на пять. И как только ей удается, впрочем, ведьмы стареть не любят или не умеют…

Рита вернулась с кухни, упала в бежевое кресло, поджала под себя ноги. Она дотянулась до пачки длинных дамских сигарет и прикурила от настольной серебряной зажигалки.

Разин под ее взглядами почувствовал себя неуверенно, как жених на смотринах, хотя смущаться давно разучился и подготовился к встрече капитально: почистил парадный пиджак, синий, с золотыми пуговицами, вытащил из упаковки розовую рубашку, отполировал черные полуботинки и теперь выглядел на миллион долларов крупными купюрами, вдобавок источал магнетический аромат одеколона «Диор».

— Сколько мы не виделись? — сказала Рита. — Кажется, месяца… Нет, почти полгода. Это много. Давай выпьем за встречу. А то сидим как эти…

Они выпили вина, которое оказалось слишком сладким. Маргарита исчезла и вернулась с бутылкой коньяка «Белый аист». Сама открыла пробку, налила коньяк в винные стаканчики.

— Слушай, Разин, хочу спросить: может быть, не надо сейчас? Оставим все это на другой день? Выедем за город, погуляем и поговорим?

— Я столько времени потерял, что трудно наверстать. Давай сейчас.

Она обвела взглядом комнату, показала пальцем на потолок и на телефон. Разин покачал головой:

— Господи… Нет, никто нас не слушает. Меня сейчас проверяют. Я к этому готов. Я не шпион и не предатель, иначе бы меня не вернули в Москву. Я бы просто исчез. Они это понимают, поэтому и отношение ко мне не очень строгое. Я ведь живу дома, а не в Лефортовской тюрьме. Езжу на своей машине, а не в автозаке. Если жить с мыслью, что тебя слушают днем и ночью, везде и всюду, — можно свихнуться.

— Дурачок, ты живешь дома только потому, что за тебя еще не взялись по-настоящему.

— Тогда им понадобятся сотни оперативников, технических работников, машинисток, аналитиков…

— Музыку, пожалуйста.

Разин покопался в пластинках, у покойного Кости оказалась неплохая коллекция. Он выбрал концертный альбом «Бич Бойс», включил проигрыватель. Рита, дождавшись музыки, сказала: