Личная жизнь шпиона. Книга вторая

Двухкомнатная квартира в Серпухове, которую на ночь отвели Колодному, оказалась неподалеку от гостиницы, чистая и теплая, в спальне две неширокие кровати со свежим бельем, в большой комнате диван и цветной телевизор «темп».

Колодный отпустил провожатого, нашел в кухне чай, печенье и пакет пряников, подкрепился и прилег на диван, собираясь дождаться Орлова. Но после всей этой бестолковой суеты и долгой дороги, быстро задремал, проснулся за полночь, пошел в спальню, прилег и, укрывшись одеялом, снова заснул.

Орлов явился под утро, снял пальто и устроился на кухне. Колодный в трусах и майке вышел к нему, без единого слова понял, что оперативники ничего не дождались, но будущий день еще оставляет надежду.

Орлов закурил, глотнул заварки из носика чайника и сказал:

— В номере Эшланда нашли леску, рыбацкую. Опросили персонал гостиницы, говорят, что иностранец спрашивал о подледной рыбалке. Оказывается, он в этом что-то смыслит. Ему ответили, что на реке уже никто не ловит, лед местами вскрылся, опасно.

— И ты в эту туфту веришь? Что Платт пойдет черт знает куда, чтобы головастиков в реке ловить?

— Я уже давно ничему не верю, — ответил Орлов. — Иду и проверяю.

— Очередной его трюк. Черт… А ведь задержание Платта могло стать историческим событием советской контрразведки.

— В каком смысле?

— В самом, что ни на есть, прямом. Как ты знаешь, наша контора получила свое теперешнее название — КГБ тридцать лет назад, в 1954-м году. Три прошедших десятилетия — время медленной деградации.

— Иван Андреевич, вы не забыли, что мы в гостях? И на чьей квартире чай пьем?

— Провинциальные оперативники никогда не посмеют писать мою болтовню просто так, из праздного интереса. Они могут сделать это только по приказу Председателя КГБ или его первого зама. А такого приказа никто не даст. Кстати, начальству моя точка зрения известна.

— Ну, слава богу, — усмехнулся Орлов. — Продолжайте тогда.

— Так вот, я сказал, что последние тридцать лет после смерти Сталина контора катится под гору. Но за рубежом у нас остается репутация сильной спецслужбы. Почему? Только потому, что существует первое главное управление, внешняя разведка. И только у этой структуры есть, как говориться, заслуги перед отечеством. У нас сильные позиции на главном направлении: в Америке, прежде всего. Как ты догадываешься, там работает лучшая нелегальная резидентура. Люди, которые годами живут под чужими именами, с фиктивными семьями и воруют из-под носа американцев их самую секретную политическую, военную информацию и научно-технические разработки.

— Да, я об этом догадывался, — Орлов приложился к носику чайника и сделал большой глоток заварки. — Смутно.

— Иногда наших людей ловят, сажают в тюрьмы. Но работа не прекращается. Мы делаем что-то полезное. Но кроме нашего, первого управления, есть еще восемь. Им есть, чем заняться. Так они сами считают. Они охраняют стариков из Политбюро ЦК КПСС и правительства, будто эти старики кому-то нужны, будто на их жизнь не сегодня-завтра откроют охоту цэрэушники. Еще комитетчики пасут иностранцев, всех подряд, кого надо и кого не надо. Слушают телефоны простых граждан, охраняют какие-то объекты, рассовывают по тюрьмам и психушкам кучку юродивых диссидентов. За что? За то, что эти чудаки читают не те книги, которые надо читать, и обсуждают прочитанное с женами на кухнях.

— Не сгущайте краски…

— Наоборот, краски я осветляю. Так вот, еще гэбэшники, как нас называют, мешают евреям уехать в Израиль, ловят и ставят к стенке или отправляют в концлагеря валютчиков только за то, что нашли у них сотню-другую долларов. Это важная работа, слов нет. Важней некуда. Штат конторы растет, увеличивается год от года, он уже перевалил за четыреста тысяч человек. Не считая армии стукачей и сочувствующих: честных коммунистов и беспартийных, которые пишут доносы друг на друга. К этим обязанностям теперь добавили поиск сексуальных маньяков и выявление воров из госаппарата и торговли. Скоро на КГБ повесят домушников и карманников. Боже мой… Ведь все эти обязанности — милицейские, а не госбезопасности.

— Это вы к чему, Иван Андреевич?

— К тому, что главным управлением, охраняющим наше государство и его граждан от шпионов, вредителей, диверсантов было и остается второе управление — контрразведка. Твое управление. Так вот, скажи мне, друг мой, сколько шпионов, было поймано за последние тридцать лет? Я веду речь не о наших предателях и перебежчиках, вроде полковника Олега Пеньковского, не об американском летчике Пауэрсе, сбитом под Свердловском в 1960-м году. Я говорю не о цэрэушниках, которые маскируются под журналистов и дипломатов, сидят в американском посольстве. С дипломатами везде так, и у нас, и у них.

— Так о чем вы?