Личная жизнь шпиона. Книга вторая

Колодный и компания вышли к машине. Впереди, рядом с водителем, сел Колодный, сзади, между двух оперов, посадили Карпова. По дороге он вдруг вспомнил, что сегодня чуть свет из правления дачного товарищества ему звонила соседка матери. Ее зовут Надеждой, она живет в той самой деревне через улицу. Так вот, Надежда сказала, что в материнский дом под вечер забрались какие-то алкаши, выдавили окно, порылись в вещах, распили бутылку. Ничего не пропало, да там и пропадать нечему. Все вещи Карпов давно раздал людям, по доброте душевной.

— Что ж ты сразу не сказал? — закипая от злости, прошипел Колодный. Он обернулся и съездил Карпова кулаком по морде.

Тот достал платок и захныкал:

— Простите, гражданин начальник… Всего не упомнишь…

В доме было холодно, разбитое окно заткнули тряпками. Под ногами скрипело битое стекло. Валялась водочная бутылка и пустая пачка «Астры». Сундук и чемоданы кто-то вытащил из кладовки, поставил посередине комнаты, перерыл. Пожелтевшие страницы были разбросаны по полу, среди них попадались копии каких-то документов, вроде накладных, и листки, исписанные от руки. Колодный попытался читать, но ничего толком не разобрал.

Заметив, что приехали люди на черной «волге», вроде бы милиция, пришла соседка, женщина в коротком пальто и валенках, закутанная в платок, из-под него торчал острый нос. Она разбитое окно утром заметила, и сразу побежала в контору звонить Карпову.

— Да, наш иностранец возвращался, — Колодный пнул ногой пустую бутылку. — Видно, воздух понравился. Надышаться не мог.

Орлов обратился к женщине.

— Гражданка, присмотрите за домом. Завтра с утра приедут люди, все тут осмотрят, как положено. Бумаги заберут, дом опечатают.

Глава 30

Платта немного мутило от крови, ее сладковатый запах, кажется, наполнил собой весенний воздух. Он наклонился над Гриценко и не узнал его, заряд дроби, выпущенный с близкого расстояния, изуродовал нижнюю часть лица, раздробив обе челюсти и выбив левый глаз. Разин тоже взглянул на Гриценко, и, не сказав ни слова, покачал головой.

— Бедный Валерий Иванович, — сказал Платт.

— Но Гриценко притащил сюда этого уголовника, чтобы нас похоронить…

— Я сейчас не об том. Гриценко — человек примерно твоих лет и твоей комплекции. У него выбиты все зубы и раздроблены кости нижней части черепа. Если труп будет обнаружен на пепелище… Ну, тогда тело Валерия Ивановича не отличит от твоего тела даже хороший судебный эксперт.

— Какое еще пепелище?

— Послушай, тебе надо собрать вещи и исчезнуть. Нас будут искать. И милиция, и комитетчики. Завтра-послезавтра найдут свидетелей… Кто-то что-то видел, слышал… Москву и Подмосковье хорошо прочешут. У тебя в запасе есть немного времени, иностранные паспорта и деньги.

— Так какое все-таки пепелище?

— Твоей дачи. Какое же еще… Она сегодня ночью сгорит. В золе и пепле найдут сильно обгоревший труп Гриценко. Как тебе идея? Тебе жалко дачу?

— Да, мне ее жалко. Если бы вы знали, каким трудом достается дача советскому человеку.

— Ну, твое решение?

— Я не против. Если дача сгорит, я сэкономлю на ее ремонте.

Платт отошел в сторону, покопался в чемодане с бумагами, — кажется, все на месте. Разин вытащил из багажника «волги» большой кусок брезента, расстелил его на земле, рядом с тем местом, где лежал Гриценко, ухватил его за щиколотки ног и перетащил на брезент. Перевернул тело со спины на живот. Платт помог засунуть его в багажник и затереть кровавые пятна на бампере. Он покопался в своем рюкзаке и бросил его у догоревшего костра.

— На время это собьет со следа гэбэшников. Если человек оставил полный рюкзак хороших вещей, значит, он тоже пострадал. Они будут искать тело в реке и в окрестных лесах. Пусть ищут…

Присев у кромки воды, они помыли руки и тронулись в дорогу. Но не в Москву напрямик, а в обратную сторону, в Тульскую область, а оттуда в Каширу, где хотели перекусить, но не нашли ни одного кафе или ресторана и поехали дальше. В каком-то поселке наткнулись на магазин, взяли хлеб, рыбные консервы и газированную воду «Буратино» в поллитровых бутылках.

— Не вздыхай, — утешил Платт. — Сожги дачу и переселись на съемную квартиру. Там решим, что делать дальше.

— Вам одному будет трудно в Москве.

— Чтобы дать показания прокуратуре, ты мне не нужен. Я задержусь всего на пару недель. Закончу с писаниной, а потом исчезну.

* * *

Когда вернулись назад, Карпова заткнули в отдельную коморку, холодную, с решетной на окне. Приказали сидеть и не чирикать. Его стул в большой комнате заняла домработница Даша, статная и румяная девушка. Выяснилось, что разговор Карпова с иностранцем она слышала хорошо и все запомнила, особенно, когда Илья Ильич, уже выпивший, стал рассказывать анекдоты про Ленина и Брежнева, и сам же смеялся. Карпов из-за двери крикнул, что девчонка врет, он таких анекдотов не знает.

— Потом он уехал с иностранцем, — сказала Даша. — Вернулся часа через два с лишним. Я уж все белье перестирала, переоделась и уходить хотела. Он позвал меня из спальни. Когда я вошла, повалил на кровать и… Ну, вы понимаете. А потом пятерку дал, чтобы молчала. Раньше десятку давал…