Личная жизнь шпиона. Книга вторая

Колодный брился в ванной комнате и с грустью думал, что Лида, может быть, его последняя любовь. Не первый раз поймав себя на сентиментальных мыслях, которые раньше, в других увлечениях, с другими женщинами, почему-то не проклевывались, — он удивился и не мог угадать, почему вдруг так размяк после встречи с этой молодой женщиной.

Снова зазвонил телефон, он вышел, снял трубку, послышался какой-то треск и короткие гудки.

— Черт бы вас побрал…

Впрочем, Лида давно не девочка, ей уже двадцать пять, но в жизни она еще не состоялась. До сих пор числилась актрисой, даже не талантливой, а только подающей надежды. Четыре-пять эпизодов плюс две небольшие роли в кинофильмах, которые прошли почти незамеченными, вторым экраном. В театре та же мелочь: эпизоды, реплики. А ей так хочется даже не славы, но хоть проблеска популярности.

Сейчас она ждет нового театрального сезона, из суеверного страха не говорит ему о своих надеждах. Но Колодный, никогда не пускавший дел на самотек, уже все выяснил, навел справки: с осени в театре будут готовить три премьеры. В одном из спектаклей, по «Бесприданнице» Островского, весьма возможно, Лида получит главную роль. Так она думает, на это рассчитывает, этого ждет. Но она еще плохо знает Ивана Андреевича, если будет надо, он душу вынет из главного режиссера, но не позволит ему утвердить Лиду в первом составе.

Эта женщина создана не для того, чтобы прозябать, тратя лучшие годы в этом вертепе, именуемом театром. Она должна не на сцене кривляться, а посвятить себя достойному мужчине, с которым свела жизнь. Колодный плеснул на ладонь одеколона, растер его по гладко выбритым щекам и подбородку. Еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Он надел пиджак и плащ, взял из вазочки букетик тюльпанов, купленных вчера по дороге домой, и вышел из квартиры.

* * *

Колодный спустился к машине, взглянул на часы. Уже десятый час, быстро стемнело, накрапывал дождик. Он открыл водительскую дверцу, но побоялся сломать цветы, отступил на пару шагов, хотел бросить их на заднее сидение, а потом уже сесть, но тут откуда-то сбоку, из темноты, появился мужчина в шляпе, надвинутой на глаза. Колодный успел подумать, что это собачник выбрал неудачное место и вертится под ногами. В поясницу больно ткнули стволом пистолета.

— Не поворачивайся, — сказал Разин в ухо.

Чужая рука прошлась по бокам и карманам плаща.

— Садись за руль, — сказал Разин. — Медленно. Ты знаешь правила. Не делай лишних движений.

Колодный бросил цветы на пассажирское сидение, сел и захлопнул дверцу. Он обвел взглядом святящиеся окна, два старых тополя и пустой двор, — стало тоскливо. Разин сидел сзади и держал руку с пистолетом на коленях.

— Езжай, — сказал он. — Только не спеши.

Колодный завел машину, доехал до конца дома, свернул направо в переулок. Разин говорил, где поворачивать и куда ехать. Поколесив по дворам и улицам, темным и пустым, они оказались на широкой автостраде, проехали минут пятнадцать в противоположную от центра сторону. Машин было немного, фонарей не хватало, чтобы осветить всю темную ленту дороги. Разин показал, где повернуть и где остановиться. Они оказались на стоянке под мостом, тут было еще темнее, сквозь поднятые стекла был слышен гул автомобилей.

— Кому цветы? — спросил Разин.

— Одной девушке, актрисе, — усмехнулся Колодный. — А ты подумал, что тебе? Хотя, если разобраться, ты заслужил еще и не такой букет. Инсценировка с поджогом дачи и обгоревшим телом получилась. Ну, чего ты теперь хочешь?

— Ответь на несколько вопросов. Если не соврешь, если скажешь правду, — останешься жив. Я просто уйду. И навсегда исчезну.

Колодный решил, что Разин лжет, он не подарит жизнь, даже если услышит тысячу правдивых ответов. Но, помимо воли, огонек надежды вдруг вспыхнул в душе. Он мерцал в темноте, звал за собой, обещая, что неизвестная темная дорога приведет к спасению. Ведь, если разобраться, Разин человек не мстительный, они могут расстаться и навсегда забыть, что этим темным дождливым вечером встречались и разговаривали.

— Ну, спрашивай. Теперь мне скрывать нечего.

— Почему так получилось с Платтом? Почему его просто убили, как собаку?

— Платт дал показания. Помощник прокурора Борецкий и этот козел Ушаков, следователь по особо важным, уже в ходе дознания поняли, что дело выше их головы. Они думали, что речь пойдет о том, что несколько дорогущих антикварных предметов были проданы через Платта по заниженным ценам. Другими словами, речь могла идти о некоторых финансовых злоупотреблениях, допущенных рядовыми исполнителями, — всего-то. Злодеев накажут, а прокурорским повесят медальки. Плюс внеочередные звания.

— Понимаю… Все оказалось серьезнее, чем можно было ожидать.