Личная жизнь женщины-кошки

Бадминтонисты сбежались, столпились вокруг меня: кто-то ощупывал мои ступни, кто-то предлагал холодный лед. Кто-то плескал мне на лицо воду.

– Она у вас перегрелась. Кто придумал в штанах бегать? – возмущался перепуганный тренер.

– Непривычные нагрузки, – кивала Вероника.

– Для нее любые нагрузки непривычные, – услышала я. Голос принадлежал Сашке. – Ромашка, ты как? Жива? Ничего себе не вывихнула?

– Вроде нет, – неуверенно прошептала я, когда сознание медленно, понемногу возвратилось ко мне. – Воздуха как-то мало. Нужно просто… подышать. – И я рассмеялась, продолжая задыхаться.

– Ты в порядке? – нахмурился Саша. К своему удивлению, двух с половиной часов бадминтона хватило, чтобы я пришла в норму. Ну, насколько это вообще было возможно в данных обстоятельствах.

– Я в порядке, Саша. Кстати, а когда будет тот турнир, на который ты нас записал? – спросила я, хотя звезды, летавшие перед моими глазами, еще не рассеялись до конца. – Я решила, что точно на него пойду. И научи меня бить сильнее, чтобы волан летел как пуля.

– Слушай, я с тобой поседею, – ответил Саша Гусев и плюхнулся рядом со мной, прямо как был в спортивной форме, на корт.

Как потом выяснилось, ногу я все же немного подвернула – растянула связку. Ступня распухла и отдавала болью при каждом шаге. Саша читал мне лекцию по безопасности всю обратную дорогу, а я только и думала о том, куда мне теперь ехать – домой или к Апрелю. Эта неопределенность, когда ты вроде как переехала жить к мужчине и у него в квартире лежит десяток твоих коробок, твой новый треснутый ноутбук (вот он, символ всей моей жизни), твоя лупа и твои отвертки, но ты не уверена, что тебя там ждут.

Саша ничего этого не знал: он привычно назвал таксисту адрес моей мамы, и я не стала перечить. А вдруг это знак? Лизавета очень верит в знаки, хотя, честности ради, она всегда находит именно такие, которые подходят под ее текущие потребности. Если она устала – «внезапно» слышит гороскоп по радио, который рекомендует «попридержать коней». Если сестра не уверена, стоит ли ей делать покупку, она обязательно упрется в рекламу с фразой «время экономить». А уж если вопрос стоит о том, рожать или нет от Сережи во второй раз, то тут знаки просто валятся ей на голову. «Все получится!» «Отбрось сомнения!» «Время делать правильный выбор!» Кто сказал, что рожать от Сережи – это правильно? Впрочем, почему нет? Может быть, надо было и мне беременеть побыстрее, как советовала Машка Горобец?

Машка. Сердце сжалось, и стало холодно – наверное, сказывался перебор спортивной нагрузки на неспортивное тело. Мы дружили так давно и так крепко, что я просто поверить не могла в то, что она вот так легко отвернется от меня.

Подумаешь, платежки.

– Приехали, – окликнул нас таксист, и Саша вышел вместе со мной, достал из багажника мою сумку и пакет с кроссовками.

– Не забывай форму, – строго сказал он, но затем улыбнулся и похлопал меня по плечу. – И не переживай ты так, все наладится.

– Думаешь? Моя самая большая мечта теперь, чтобы мне дали уволиться по собственному желанию. Чтоб, знаешь, в суд не подали за что-нибудь. За халатность. Почему, кстати, халатность? При чем тут халат?

– Ты… тебе надо выспаться, – пробормотал Саша, а потом вдруг как-то напряженно выпрямился и посмотрел куда-то за меня. Я обернулась и обомлела – на лавочке около подъезда сидел, свернувшись в комок внутри дорогого пальто, Игорь Вячеславович, мой Апрель. – Ладно, я пошел.

– Пошел, так пошел, – усмехнулась я, отмечая, как вечер становится теплее, свет от уличных ламп – романтичнее. Даже соседский бульдог на поводке лает сквозь намордник как-то по-доброму.

– Фу, Мальчик, фу, – ласково рявкнул его хозяин. Игорь поднялся с лавочки – замерзший, несмотря на пальто. Он смотрел на меня сурово, без одобрения, но как бы Игорь ни смотрел – он же был здесь. Виновен в том, что искал меня. Виновен, что скучал.

– Я что, снова забыла телефон? – спросила я, просто чтобы начать разговор. Ну, и потому, что такое сто раз случалось.

Игорь отвернулся и посмотрел вдаль отъезжающему такси. Из открытого окна до нас донеслись звуки какой-то заезженной русской песни.

– Нет, не забыла. Я и не звонил тебе. Думал, ты сама наберешь меня.

– Ты убежал. Я так поняла, что ты не хочешь меня больше видеть, – пробормотала я, и жесткий комок подступил к горлу. – Такая, в сущности, глупость. Я же не виновата, что его показывают.

– Нет. Не виновата. Я не должен был… Не имел права.

– При чем тут право? – удивилась я. – Ну вот скажи, при чем тут какое-то право? Ты зачем убежал? Почему не вернулся? Почему не позвонил?

– А ты? – Мы забрасывали друг друга вопросами, два обиженных ёжика.