Личное дело майора Воскресенского

Помогаю Юне выйти из машины. Ее у меня тут же забирает обеспокоенная Саша. С ней она точно в надежных руках, а нам надо выдохнуть и немного приглушить адреналин. Телефон продолжает звонить.

— Да?! — рявкаю в трубку. Достал он меня!

— Что за беспредел ты устроил в моем доме?! — Влад так же на взводе. Вся его аристократичность слетела к чертям.

— Забрал свое.

— Свое? Свое! Макс, ты совсем озверел?!Ты не забыл про договор с ее отцом? М? Юна моя! — рвет он глотку, а я вдруг успокаиваюсь после этих слов. Замораживаюсь.

— Ты знаешь, куда тебе надо засунуть этот договор, Влад? Или тебе подсказать? Она не игрушка, чтобы ты просто взял и купил ее.

— Ты хотел купить ее у меня! — напоминает Зарецкий.

— Я хотел выкупить у тебя ее свободу. И я выкуплю. Только валюта поменялась. Она стала более убедительной. Позвони мне, как вернешься из поездки. Мы все обсудим.

— Я тебя уничтожу, Воскресенский! — шипит он.

— Удачи!

Скидываю звонок, отрубаю телефон. Я придумал, как забрать сына, чтобы не вламываться в квартиру и не творить беззаконие. Надо только немного отдохнуть.

Идем с парнями в дом. Сегодня все ночуют у Эмиля. На кухне заливаю в себя пару стаканов холодной воды, умываюсь. Поднимаюсь на второй этаж, в уже знакомую спальню.

Глава 25

Юна

Дверь открывается, впуская в комнату свет из коридора и Максима. Здесь так тихо, что я слышу его тяжелое дыхание. Меня сюда привела Александра, хозяйка дома. Сказала, что эта комната особенная, ее держат закрытой для всех, кроме Макса.

В спальне нет ничего необычного. Двуспальная кровать, приставленная одним боком к стене, тумбочка, шкаф с зеркальными дверцами у той же стены, стул и одно окно. Ее особенность в другом — в атмосфере. Мне кажется, если бы меня привели сюда с завязанными глазами, я смогла бы безошибочно назвать того, кто провел в этой маленькой комнатке не одну ночь.

Я ощущаю Максима кожей. Его силу, уверенность, стойкость. Во мне все начинает пульсировать, стоит почувствовать этого невероятного мужчину. Он здесь везде. Покрывало, подушки, мебель. Они словно навсегда впитали его запах, настроение и что-то такое, что есть только у него. Отстранённость от всего мира, особенный взгляд на него со стороны, будто с изнанки.

Макс все видит иначе. Не так, как даже его друзья. Хоть парни, безусловно, невероятные. Я не встречала таких. Для меня все это пока не укладывается в голове. Но Макс все равно другой. Внутри него живет буря, которую он тщательно удерживает, прячет под десятком замков. Она смертельно опасна для окружающих. Возможно, даже для него самого.

Максим плавно двигается, как настоящий кот. Его взгляд похож на звериный. Когда злится, верхняя губа подрагивает и это так похоже на хищный оскал, предупреждающий: «Не подходи. Убью!» Я теперь верю в то, что он умеет убивать. Воскресенский не единожды делал это. И мне нестрашно. Я приняла его всего без остатка. Такого вот настоящего, странного, закрытого, преданного своим идеям, друзьям и семье.

Его бывшая жена — полная и беспросветная дура, раз не смогла разглядеть в Максе его вот такого. Он даже сейчас ненавидит ее за предательство, но продолжает защищать. Это ведь часть его жизни, часть его самого. Женщина, которая родила ему сына, не может стать полностью чужой. Это я тоже принимаю.

Свет исчезает из этой спальни. Макс тихо подходит ко мне. Его сильные напряженные руки скользят от моей талии к бедрам, поднимаются обратно. Он обнимает меня. Прижимает к себе спиной и замирает, оставляя право дышать лишь за собой. Я не могу. Каждый вдох встает комом в горле. Стараюсь дышать носом. Наполняюсь запахом своего мужчины. Позволяю ему течь по венам, заполнять каждую клеточку внутри меня.

Откидываю голову на широкую твердую грудь. Я знаю, что сейчас произойдет. Я готова. Я хочу, чтобы все случилось именно с ним и сейчас. Более подходящего момента просто не найти. Мы на пике собственных чувств и эмоции.

Его дыхание касается моей щеки. Теплые губы скользят по ней. Пальцы прикасаются к подбородку. Макс поворачивает мою голову в бок и осторожно целует губы.

— У тебя есть всего один шанс сказать мне: «Нет», — выдыхает он. — Я остановлюсь в ту же секунду.

— Только попробуй остановиться, — улыбаюсь и сама тянусь за его губами, чтобы забрать все, что там приготовлено для меня.

Нежность, верность, любовь…

Мы говорим друг с другом прикосновениями, взглядами, дыханием. Его грубоватые, натруженные оружием и тренировками ладони самые родные для меня, самые безопасные.

В каждом поцелуе звучит его: «Я тебя люблю».

Ему проще показать, чем говорить. Я учусь делать так же, вкладывая в свои неопытные, несмелые прикосновения все, чем мне хочется с ним поделиться.