Личное правосудие

Кинт бежал, бежал чтобы согреться уже около часа по тракту, едва разбирая дорогу в свете новой луны. А еще он ругался вслух, не стесняясь в выражениях, тут некого было стесняться, разве что полевых мышей, что набивали свои норы остатками собранного урожая пшеницы на полях по обе стороны тракта. Наконец вдалеке мелькнул свет, и стало доноситься размеренное пыхтение моторной повозки. Кинт сошел на обочину…

– Времени мало! Забирайся уже! – прокричал Тилет, перекрикивая шум двигателя, когда повозка остановилась.

– Чего так долго? – Кинт забрался на пассажирское сиденье и стал вытаскивать из баула одежду.

– Все выезды из города перекрыты, ну почти все. Угадай, кого ищет сыскная жандармерия? – злорадно оскалился Тилет, хрустя рычагами и разворачивая повозку на тракте.

– Слугу хозяина ломбарда? – хмыкнул Кинт.

– Да! Этот мерзавец вырезал всех, кто был в особняке и скрылся, – гоготнул Тилет, – а уважаемого господина Тьеша пытал до смерти.

– Не смешно, – намотав портянки и натягивая сапоги, ответил Кинт, – Тьеш был хорошим человеком.

– Как все обставили, а! – уже серьезно сказал Тилет.

– Не поверишь, но нечто подобное я уже переживал.

– И что, как выкрутился?

– Бежал, и опять же, не поверишь, именно на той барже, что сейчас ждет нас в порту Торна, и если ты не прибавишь ходу, то она поплывет домой без нас!

– Успеем! Как объехать жандармские посты, я уже выяснил.

Сначала мимо верфей, потом проулками бедных кварталов, заставляя беситься собак за заборами лачуг, повозка выскочила на набережную, затем к складам порта.

– Здесь останови, – похлопал Кинт по плечу Тилета, заметив, что на самоходной барже уже развели пары, и боцман гоняет команду, – глуши, берем вещи и вон, через дыру, надо поторопиться.

Капитан и вахтенный матрос стояли на пирсе у трапа, увидев, как двое выбежали из темноты пакгаузов, капитан сказал пару слов матросу, кивнув на двоих бегущих, и стал подниматься.

– Поднять трап! Отдать швартовые, – понеслись команды, как только Кинт и Тилет, запыхавшись, вбежали на борт по трапу, следом за ними сразу поднялся и вахтенный матрос.

– Проводи их в трюм, – скомандовал капитан вахтенному, – и чтобы не вылезали оттуда, покуда не разрешу.

Кинт и Тилет лежали на тюках с ситцем в самом темном углу трюма. Они, затаившись, молчали в ожидании, что самоходная баржа наконец-то отвалит от пирса. С нарастанием зашумела вода за бортом, разбиваемая лопастями гребных колес, три раза протяжно прогудело…

– Неужели домой? – тихо сказал Тилет.

– Не поверю, пока не ступлю ногой на родную землю.

– Что будешь делать дома?

– Не мешай, я спать… еще наговоримся, три недели плыть.

– Главное, что не кидать уголь в топку все это время, – довольно хмыкнув, ответил Тилет и почти сразу захрапел.

А Кинт еще долго не мог уснуть, сжимая рукоять револьвера в кобуре на поясе, боясь, что таможенная служба решит более тщательно осмотреть баржу на выходе из бухты. Но все прошло гладко, с таможенного катера даже не поднялись на борт, а дождавшись, когда капитан опустит на веревке сверток, удовлетворились мздой и убрались восвояси.

Утром следующего дня, когда качка стала более ощутима, а работа силовых установок, приводящих в действие кривошипы и валы гребных колес, перешла в монотонное пыхтение, в трюм заглянул матрос и крикнул:

– Эй! Можете выбираться! – матрос удалился, оставив открытым люк, из которого в трюм проник косой луч света.

– И чего кричать? – недовольно проворчал Тилет, перевернулся на другой бок и продолжил храпеть.

Кинт же, нащупал в кармане ранца трубку и кисет, скатился по тюкам, словно с горы и пошел к трапу.

Впереди, до самого горизонта вода, позади – остались берега чужого терратоса, слабая волна бьет в киль и, пенясь, рассыпается. На востоке, ярким оранжевым шаром восходит солнце и заставляет щуриться. Кинт поднял голову и посмотрел на вымпелы над рубкой, действительно, ему не показалось, над рубкой, кроме вымпела торговой гильдии развивался императорский вымпел. Капитан увидел Кинта, стоящего на палубе меж закрепленных тюков и ящиков и помахал ему рукой, мол поднимайся сюда.

– Доброе утро, – Кинт пригнулся и вошел в рубку.

– Отличная погода, верно, и утро доброе, – капитан кивнул в сторону ниши, в которой была своего рода кухонька, – чайник горячий.

– Благодарю, – Кинт принюхался. – Какао?

– Да, бывает, балую себя, – улыбнулся капитан.

– Я видел вымпел терратоса, императорский, – Кинт с кружкой ароматного напитка встал рядом с капитаном.

– Летом, все произошло в середине лета, как-то спокойно… На императора весной было покушение, он приплывал с островов на празднование победы в Северной войне.

– Это я знаю, – Кинт опустил глаза в быстро опустевшую кружку, – можно еще?