Личность и Эрос

Отношение между логосом (определением) и сущностью сущего более систематически анализируется у Аристотеля. На языке Аристотеля отдельные элементы единства сущего как всеобщего (материя, форма и "состоящее из них третье"^[452]  — "соединение того и другого как общее"^[453]), а также свойства сущего как целого, то есть как составной целостности предикатов сущего ("качество или количество или любое из других подобных родов сказываемого"^[454]) позволяют говорить о сущем "в различных значениях"^[455], однако "всякий раз по отношению к одному началу"^[456], в соотнесенности с исходным, изначальным единством сущего, с его сущностью, или природой. Когда мы говорим: дерево [есть] богатое древесиной (качество), дерево [есть] высокое (количество), дерево [есть] в лесу (место), дерево [есть] столетнее (время), дерево [есть] плодоносящее (действие) и т. д., мы определяем разными способами ("в различных значениях") то одно сущее, каковым является дерево, но подразумеваем единое определение его сущности: это есть дерево. Мы предполагаем исходное единство этого сущего, единство его сущности ("сущность каждой вещи есть единое"^[457]  — "и единое не есть здесь что-то другое по сравнению с сущим"^[458]). Логос–определение сущего предшествует предикатам, то есть свойствам сущего как целого, и поэтому благодаря ему оказывается возможным понять единство сущего: "Единым называют… вещи, у которых определение и суть бытия одно и то же"^[459]. И это единство имеет универсальный характер, соотносится со всеми отдельными бытийными монадами сущего, со всем, что "называют единым". Это всегда логос "всеобщего" ("логос касается общего"^[460]) — "обозначение , относящееся к предмету"^[461]. Логос–речь сущего есть речь к чему-то, а не речь о чем-то. Она касается исходного вопроса: "сути вещи и определенного нечто"^[462], то есть сущности: "Хотя о сущем говорится в стольких значениях, но ясно: первое из них — это значение сущности"^[463]. В том, что логос тождествен возможности проявления сущности сущего, непосредственно обнаруживается высказывающий характер логоса. Не каждая речь является высказывающей^[464], однако высказывание (то есть предпосылка того, чтобы сущее проявилось — вы–сказалось — в сущности) — это всегда речь ^[465]. Высказывающей будет такая речь, которая соотносится с сущностью ("по отношению к чему-либо")^[466]: речь о том, что нечто есть или не есть, существует или не существует, истинствует (является) или таится^[467].

Деятельность вы–сказывания, то есть речевая деятельность, в которой проявляется (может явиться) сущность сущего, предполагает собирание и соединение отдельных элементов и предикатов всеобщего и целостного единства сущего, а также исключение других элементов и предикатов, которые не принадлежат к этому единству. Так мы приходим к значению логоса как определения, то есть как того предела, каким единство сущности каждого сущего отграничено от других сущностей. Логос, высказывающий сущность, определяет - то есть о–писывает и разделяет — элементы, "означающие" единство и единственность сущности; отличает и отграничивает эти элементы от других, "означающих" другие сущности. Определение связано с единым характером сущности ("то, обозначение чего мы называем определением, есть одно")^[468] и предполагает наличие отличительных признаков, в которых кажет себя единство и единственность сущности: "Определение есть обозначение , образуемое из видовых отличий"^[469]. И это единство всегда универсально, соотносится ли оно с уникальностью бытийной монады сущего ("отдельный человек или отдельная лошадь" —  первая сущность) или со всеми отдельными бытийными монадами сущего, со "всем, что называется одним" (вторая сущность)^[470].