Личный демон. Книга 3

— Ну что, mon papa, — лениво потягивается Абигаэль, — назавтра опять сюда?

Охохо, Эби, Эби.

Велиар небрежно пролистывает пачку банкнот, выигранных в казино, где Сесилов принимают за брата и сестру. Кто поверит, что синие глаза, хладнокровие и высокомерие достались мисс Абигаэль от мистера Уильяма, а не им обоим от общих родителей? Со временем его дочь начнут принимать за старшую сестру, а там, глядишь, и за его мать, за его бабку… И время это настанет скоро, очень скоро. Мгновение назад он потерял Кэт, а через мгновение потеряет Эби. Если не убить ее раньше, убить хитро, жестоко, по частям, уничтожая в девочке человека и предоставляя все больше места нефилиму, полуангелу, чуждому и земле, и небу. Когда смерть приходит за ангельским отродьем, ей бывает нечего забирать. Прости, говорит ей получеловек, у меня больше нет души.

И пускай в мире нет никаких счастливых уголков, где время остановилось. Никаких убежищ от глаз людских и божьих. Никакой отсрочки для той, кто является в свой срок и, посвистывая, делает взмах наточенной косой. Есть лишь поток, который тащит Агриэля и Абигаэль — их обоих в какое-то новое, неведомое место, разрывая сплетенные пальцы, растаскивая усталые тела, расплескивая оставшееся им время.

— Твое здоровье! — Эби поднимает низкий стакан, в край наполненный крепчайшей кайрипиньей[51] и улыбается отцу, довольная, почти счастливая.

Сегодня она выиграла.

Не сыграв честно ни единой партии.

Весь прошлый год Велиар учил дочь тонкому искусству лгать телом: чтобы ни единая жилка не шелохнулась без ведома сознания, выдав волнение или смущение. Но коли понадобится изобразить страсть, чтобы тело сумело убедить самую недоверчивую, самую взыскательную публику. И не только на глаз, а и на слух, на вкус, на ощупь. Абигаэль может применить полученные знания где угодно — от законного брака до лжесвидетельства на суде. Однако Эби выбирает азартные игры.

И вот отец с дочерью колесят по континенту, потроша все новые и новые жертвы. Абигаэль больше не волнует, что станется с проигравшими. За отцом и дочерью тянется кровавый след убийств и самоубийств, но кто заподозрит респектабельных мистера и мисс Сесил в том, что они — пара авантюристов? А даже если заподозрит — бегство развлечет обоих. И помешает осесть на одном месте, найти Билли — жену, Эби — мужа, жить в обустроенных домах, наносить друг другу визиты, каждую неделю играть в бридж, никакого покера, боже упаси, вы знаете, ЧТО происходит в тех игорных домах, в комнатах на втором этаже?

Велиар знает. Он был в такой комнате. Был и видел, как его дочь стоит у окна, раскрыв пальцами новомодное английское устройство — жалюзи, и смотрит на улицу, освещенную пламенем фонарей, а золотой дрожащий отсвет играет на ее лице. Эби ждала. Так же, как он и сам ждал когда-то. Агриэль помнит: после игры чертовски хочется… просто хочется. Быстро, грубо, равнодушно. Оставляя красные следы на чьей-то коже, чтоб завтра проступили синяками. Подцепляя ногтем и оттягивая до боли угол чьего-то рта. Впиваясь зубами в чей-то мокрый от пота загривок. Накручивая на руку чьи-то волосы, дергая их рывком, чтобы ощутить беззащитность, покорность того, кто под тобой.

И лучше этому кому-то быть профессионалом. Шлюхи умеют не больше, чем развращенные светские львы, но им и платят не за умение. Им платят за пережитую боль, за раны, за страх. Им платят за молчание.

О вкусах демона разврата и его дочки молчали за большие деньги, молчали, серея лицом, от одного края Вест-Индии до другого. И все равно им пришлось уехать.

Сегодня, выиграв, Абигаэль захотела праздника — для себя одной. И вот она стоит у окна, ждет, когда привезут живую игрушку, и ее тонкие пальцы едва заметно дрожат от нетерпения.

Белиал вышел, бесшумно притворив за собою дверь.

Она выиграла, он проиграл вчистую.

Глава 5 «Твой дом в огне, а дети взаперти»

Сокровища Велиара, его самые ранящие воспоминания, саднят в Катиной душе. Абигаэль все больше походит на мать, в точности копируя повадки отца. Пропасть между этими двумя растет, Эби, не разлучавшаяся с Белиалом с рождения, учится уходить в себя и затворяться в себе, будто дверь захлопывать перед идущим следом: не ходи за мной. Оставь меня. Оставь меня — мне.

А Денница-младшая? — спрашивает себя Катерина. Моя Дэнни? Выросшая вдали от нас обоих, оставленная на милость старых богов — она захлопнет дверь перед моим лицом? Ее отец преуспел в этой науке как никто. Ни любовью, ни преданностью, ни покорностью не отворить дверей, которые закрыл сам Эшу Транка Руас, Черный Эллегва, Закрывающий пути. Только что он привел в тупик ее, свою последнюю Саграду. Надо говорить не «последнюю», а «очередную», поправляет себя Катя. Сколько ни тверди, что ты — его, он — не твой. И Денница-младшая не твоя. Да ты и сама не своя, сколько ни бегай по перекресткам Владыки в поисках себя.