Личный демон. Книга 3

Наконец он появляется, закуривает и тянет жадно, глотая щеки:

— У меня сегодня в травме интересный случай с ушибом мозга…

Все покорно выслушивают рассказ духа небытия о том, какая уникальная, доселе невиданная амнезия настигла велиарова пациента. Или это не его пациент? Разве бывают у медбратьев пациенты? Кто поверит, что смазливая златовласка-синеглазка двадцати лет от роду опытней любого доктора из ныне живущих на земле, кто доверит ему отделение?

Впрочем, захоти Вэл сделать карьеру, уже бы руководил здравоохранением на всей планете. Но он, как все ангелы и демоны, перемещается по краешкам людских судеб, касается человечьего разума неощутимым касанием, не привязываясь надолго ни к кому и ни к чему. За одним исключением. Вот оно, исключение, стоит рядом, привалившись к отцовскому плечу, протягивая Вэлу свою флягу. Стаканчики, похоже, все-таки кончились.

Дух небытия, временно сосланный на землю, исполняющий обязанности медбрата и человека, делает глоток, взрыкивает и передергивается. Потом обводит глазами их маленькую компанию и деловито спрашивает:

— Ну что, полетели?

Остальные кивают, залезают на перила ограждения и спрыгивают вниз, словно стая сапсанов срываясь с башни. Их тела, не долетая ротонды Музея Землеведения, истаивают в воздухе, исчезая из мира людей, перемещаясь в мир мертвых, где мрак стоит за троном безумных владык, где ждет их Сновидица — не спящая, глаз не смыкающая супруга князя тьмы.

* * *

В первый же год правления своего Катерина осознала: божественные сущности и титулы дают так мало силы и налагают так много бремени… Что ж, ей с земных времен не привыкать тащить чужой воз, подменять коллег, бьющих на жалость: сделай, помоги, прикрой, сами мы не местные и неумехи вдобавок. Вот и богам не привыкать слушать человечье: спаси-сохрани, поможи-оборони, пощади-помилуй. Лентяи и захребетники, всех убить и уехать в отпуск, устало думает Саграда.

В мире людей вовсю трезвонят рождественские бубенцы, витрины убираются в синее и серебро, в алое и золотое. Катя не увидит Рождества и Нового года еще год и шесть месяцев. Потом Денница освободит ее от смертного тела и от обета антихриста. Катерина будет вольна жить или умереть, уйти или остаться, быть или не быть. Два года подряд Саграда гонит от себя мысль о выборе. Потому что у нее все еще есть тело и оно мешает ей выбрать.

Оно болит. Катерина чувствует каждую атрофированную мышцу, каждый пролежень на коже Сновидицы, каждую иглу в исколотых венах. Но самое мучительное — сны.

В них Сновидица ходит путями человеческой глупости, и путями смертных грехов, и путями грехов обыденных. И узнает, что некоторых людей от впадения в смертный грех спасает исключительно глупость. Оказывается, смертными считаются пороки, захватившие душу с полного ее согласия и при попустительстве разума. А если не видеть очевидного, то и смертный грех считается обыденным. Греховной рутиной. Все так делают, думает убийца, вытаскивая окровавленный нож из еще теплого тела. Мне не оставили выбора. Это ты виноват, что я тебя убил.

Вот почему человек цепляется за отсутствие выбора, бесстрастно отмечает Сновидица: рабство позволяет ему грешить тяжко — и избегнуть наказания. Суд небесный, в отличие от суда земного, учитывает незнание законов. И освобождает от ответственности рабов, невежд и лгунов себе.

Катя не осуждает и не завидует. Есть тайны, имеющие власть над людьми, есть люди, обретающие власть над тайнами — и даже своими. Катерине довелось родиться среди первых, чтобы со временем переродиться. Все на свете тайны — ее, теперь, когда Саграда стала Сновидицей.

Сны рассказывают Катерине больше, чем она хочет знать. Они текут через ее мозг, как река, они его затопляют, будто речной плес — и Катя ждет, когда же они схлынут, пенясь перекатами. Она устала лежать на дне, глядя на мир из-под воды. Нынче Саграда хорошо-о-о-о знает, каково было Повелителю мух, тысячи лет палимому солнцем. Хотя нет, у Баала все было иначе — ведь у него не было тела, вопящего «Опасность!», сигналящего морзянкой боли, играющего с мозгом в бесконечное «Кто кого переупрямит».

Некому было отвлечь бога пыток Баала от его видений, от его душевных мук. Вот он и дошел до жизни такой, философски замечает Катерина. Может, через год и мое тело обессиленно смолкнет, я перестану ощущать что бы то ни было, останутся только сны — и за полгода сведут меня с ума. Хотя вся преисподняя и так убеждена, что я чокнутая. Чокнутая княгиня ада с богиней безумия в качестве бессменной помощницы-аколита.