Личный дневник моей фиктивной жены (СИ)

— Это не ужасно, мой дорогой. Это просто жизнь. А вас ещё что-то может удивить, надо же. Вы так не были удивлены, даже, когда взорвали могилу Вероники. Чего же вас так тронула моя болезнь?

— Нет. Ничего удивительного. Я из вежливости переживаю о вас в дань памяти о Нике.

— Право, не стоит себя так утруждать беспокойствами о моей скромной персоне. К тому же мы с вами в одной упряжке ненадолго. Как только мы найдём преступника, я сразу же вернусь в Германию.

— Мы найдём преступника? Я вас не понимаю.

— Конечно, мы. Кто же ещё проведёт толковое расследование? На вашего русского лентяя Лёвушкина надежды нет никакой. Впрочем, это типично для всех русских — ничего не делать и чего-то ждать. Были бы мы в Германии, то уже на второй день преступника поймали. А вы — больше пустословы, нежели деятели.

— Эко вы не любите русский народ. Нам, знаете ли ваш немецкий менталитет тоже никак не понять с незапамятных времён…

— Алёша, моя любовь или отсутствие оной никак лично ваши чувства задеть не может. Вы сами-то истинный патриот своей страны, отдыхая каждый год и не раз исключительно за границей? Это, во-первых. А, во-вторых, я сказала то, что думаю. И хотите сказать, что майор Лёвушкин хоть куда-то продвинулся в расследовании?

Расследование и правда никуда не продвинулось, а лишь зашло в тупик ещё больше. Но я-то понимал, что Илларион здесь не при чём. Он честно работал и был весь в расследовании нашего дела. Но Марго была столь категорична и резка, уверена в своей исключительной правоте… Что я не захотел продолжать с ней беседу. Мне стало неприятно от её необоснованного высокомерия, пренебрежения мной и Лёвушкиным, да и в целом русскими. Пусть я отдыхал не в России, но душой я был русским до мозга костей. Я не смог бы жить в Европе, вот как раз из-за таких как Маргарита. Из-за таких якобы высоко нравственных, интеллигентных и дельных, у которых всё прямо спорится, а на деле пустых. Потому что, как показала мне жизнь, человек дела, человек цельный, человек внутренне богатый — не станет кричать об этом направо и налево. Такой человек наоборот молча и сознательно будет беречь свои достижения и успехи. Нет, он может, конечно, как-нибудь при встрече да под бокальчик похвалиться, но не более того. Ведь успех в любом деле может быть зыбок и уйти как песок сквозь пальцы, уж я это прекрасно знаю, плавали. Моя ещё недавняя одурманивающая симпатия к Марго сменилась холодным равнодушием. То ли разум взял верх, то ли с меня сошла пелена нелепой благодарности Маргарите за дружбу и поддержку Вероники. Стоп! А была ли пресловутая дружба? Никто о Марго не слышал никогда, даже мой дорогой зам, по уши влюблённый в Нику. Мысли сменяли одну за другой, словно я еду по американским горкам, меня даже слегка «мысленно укачало». Но ведь мы все, особенно я, как выяснилось, не знали настоящую Веронику. Стало быть, её дружба с Маргаритой имела место быть. И всё равно я не понимал, неужели моя светлая Ника дружила с этой ведьмой? Я отказывался верить в сию дружбу. Что бы Маргарита там не пела: «Мы с ней, знаете ли, дополняли друг друга. Как огонь и вода. Я же та ещё чертовка!» Расследовать она со мной что-то собралась… Эх, на минуту я пожалел, что 90-е уже прошли, а то бы я фрау Ротенберг допросил саму, как следует. Я решил не удовлетворять желание Марго ещё подискутировать и медленно безмолвно двинулся к выходу кладбища. Не знаю, что там за мысли роились в голове у фрау Марго, но она тихо и покорно последовала за мной. Всю дорогу, что мы ехали до дома Паши Баршая, где он милостиво предложил организовать поминки, никто из нас не проронил ни слова.

Глава 21

— Маргариточка, детка, как? Как всё прошло? Я не поехала на похороны Никулички, не могла это вынести. Всё было достойно? У меня сердце всё заходится, никакие лекарства не помогают.

— Зинаида Макаровна, родная, всё прошло чинно и благородно. Уверена, Нике бы понравились её похороны. А что это мы сердце не бережём? Стольких лоботрясов и хулиганов выучили, воспитали, и сердце сберегли, а теперь что?

— Полно тебе старуху бранить, Ритулечка. Я ведь сама всё понимаю. Но никак не могу унять боль утраты. Как же моей Вероникочки больше нет на белом свете? Вот ещё совсем недавно мы чай с ней пили, она нам с Алёшенькой приготовила свой фирменный вкусный борщ. А какие Ника мне в её «Просто Я» сшила наряды! Я их теперь даже надеть не могу, загляну в шкаф, посмотрю на эти семь великолепных нарядов и свою родную Веронику вспоминаю, плачу, плачу. Она же мне как доченька была! Я всегда нарадоваться не могла, что сыну Бог такую замечательную невесту послал. А теперь он один как перст. За что нам эти наказания, милая?