Личный друг Бога

Лесу не было видно конца. Он то редел, и тогда товарищам казалось, что деревья вот-вот расступятся, то вновь сгущался, и тогда бурелом лез под ноги, а стволы порой смыкались настолько плотно, что меж ними можно было лишь протиснуться, развернувшись боком. Редкие полянки радовали глаз яркими цветами — ромашками и васильками, иван-чаем и огнецветом; глухие ельники пугали тишиной и мраком — иногда в тиши словно кто-то вздыхал, и тогда тяжелые еловые лапы вздрагивали и качались, роняя отмершие иглы на усыпанную мертвой хвоей землю. В осинниках, наоборот, было шумно: гремучая листва трепетала от малейшего дуновения, и казалось, что лес волнуется, недовольный людским вторжением, и перешептываются, замышляя что-то, деревья.

Ирт уже не напоминал, что знает эти места, не говорил, что лес вот-вот кончится. Теперь он сам не был в этом уверен.

Сколько им еще предстояло пройти?

И что, если Шон Железный Кулак их обманул? Направил не в ту сторону, может быть даже отправил в ловушку…

— Надо было идти дорогами, — пробормотал Ирт, споткнувшись о поваленное дерево. — Дальний путь не всегда самый долгий.

— Посматривай по сторонам, — сказал ему Глеб. — Увидишь подходящее для ночлега место, скажи. Остановимся, перекусим, отдохнем…

Как назло, под самый вечер они забрели в болото. Под ногами покачивались травяные кочки, хлюпала ржавая вода, мошкара лезла в ноздри и рот, донимали комары-кровососы. О том, чтобы здесь заночевать, не могло быть и речи. А темнело с каждой минутой.

— Быстрей, — подгонял Глеб Ирта, посматривая вверх, на кроны, на небо. — Не отставай…

Они снова вышли к реке, и вновь ей обрадовались. На противоположном берегу болота не было, там росли сосны, а деревья эти, как известно, избытка влаги не терпят. Оставалось лишь перебраться на ту сторону, но река здесь разлилась широко, вода чернела глубиной — вброд не перейти, а переплыть со всей ношей не представлялось возможным.

— Что будем делать? — повернулся к напарнику Глеб.

— Когда-то я работал плотогоном, — пробормотал Ирт, озираясь. — Сейчас что-нибудь придумаю… — Он снял сапоги, разделся, сложил вещи на земле, шагнул с берега в воду, погрузившись сразу по грудь. Охнул, ухватился за торчащий из земли корень, сказал: — Дно топкое…

— Ладно, выбирайся, дойдем по болоту, — Глеб протянул товарищу руку. — Кончится же оно когда-нибудь.

— Да ничего страшного, я сейчас… — Ирт отпустил корень, оттолкнулся ногами от берега, нырнул, поплыл на противоположную сторону — быстро поплыл, практически не шевеля конечностями, ввинчиваясь в воду словно тюлень или выдра какая. И Глеб подумал, что не удивится, если вернувшийся раб признается, что когда-то он был ныряльщиком за жемчугом…

Ирт вернулся минут через двадцать, пригнал небольшой плот из трех бревен, связанных то ли лыком, то ли мочалом.

— Раздевайся, — велел он Глебу. И поинтересовался. — Плавать умеешь?

— Да вроде бы.

— Будем держаться за бревна и толкать их… — Ирт, выбравшись на берег, перетаскивал свое немногочисленное имущество на плот. — Только не сильно налегай, связал я не очень надежно…

Глеб разоблачился, аккуратно сложил кожаный доспех, пристроил меж бревен копье и прыгнул в воду, зная, что здесь глубоко у самого берега, а дно вязкое. Вода ожгла холодом, дыхание перехватило, и Глеб невольно охнул, ругнулся, судорожно схватился за скользкие бревна.

— Под берегом ключи, — сказал ему Ирт. — Потому и болото…

Уже на середине реки Глебу вдруг подумалось, что в этом тихом омуте могут водиться какие-нибудь твари, похуже чертей из поговорки. Представилось, как когтистая лапа поднимается сейчас со дна, тянется наверх, к поверхности, где бултыхаются два человека. И огромный выпуклый глаз пялится из тины…

Глеб чертыхнулся и сильней заработал ногами.

4

— Ну-ка, Богоборец, повернись, — в голосе Ирта прорезались покровительственные нотки, и Глебу это не очень нравилось. — Пиявок-то сколько насобирал!

Они не торопились одеваться — сохли. После ледяной воды воздух казался теплым, словно махровый халат, только что снятый с горячей батареи отопления.

— Ненавижу этих тварей… — Ирт короткой палочкой сковыривал с Глеба разбухающих на глазах пиявок и отбрасывал их подальше. — Помню, работал я на торфяных болотах, стелил гать. Так их там было больше чем комаров. Ох, попили они у меня тогда кровушки…

— Что-то сейчас на тебе ни одной не видно, — ворчливо сказал Глеб.

— А работал на болотах старичок один, колдун из местных, он-то меня и заговорил. Теперь ко мне ни одна такая тварь не пристает… — Ирт подцепил пиявку, присосавшуюся у Глеба меж лопаток, точно в центре Знака Богоборца.

— Больно! — вскрикнул Глеб и резко повернулся.

— Извини, — немного растерялся Ирт. — Но я ничего особенного не сделал.

— Нажал сильно.

— Да нет. Не сильней, чем обычно.

— Ну, не знаю… Кольнуло, словно раскаленной иглой.

— Ладно, попробую осторожно…

Глеб снова повернулся к Ирту спиной, и раб аккуратно подсунул заостренную палочку под черное тело пиявки, чуть нажал.

Глеб зашипел, плечи его напряглись, голова дернулась.