Личный оборотень королевы

Это была не открытка, а фотография. Свадебная фотография. Жанна в фате, моложе лет на десять, хорошенькая и улыбчивая, рядом такой же веселый молодой человек. Лидия его уже где-то видела, только где?..

Поперек фотографии надпись: «Тете Вале от Жанны и Виталика на память о нашем самом счастливом дне». И дата – не десять лет прошло со дня свадьбы, а всего пять, оказывается.

Жанна никогда не упоминала о своем муже. Наверное, разошлись… Кому охота вспоминать неприятное?!

А может, он умер? Жанна всегда в черном, Лидия думала, что она носит траур по тетке, а вдруг и по мужу?

Судя по тому, как она выглядит, эти пять лет, минувшие со дня свадьбы, ей очень тяжело дались…

Достать фотографию из-под дивана? Отдать Жанне?

Нет, лучше не стоит. Пусть лежит где лежала.

Лидия аккуратно положила снимок на прежнее место, и тот вновь слился со сплошной пыльной поверхностью. Потом отползла от дивана и поднялась на ноги, старательно отряхивая рукав куртки. Взглянула на библиотечный конверт. Он был адресован А. П. Комаровой, проживающей на улице Белинского, а внутри лежал пожелтевший от времени клетчатый тетрадный листок, на котором не было написано ни единого слова. Лидия пожала плечами, сунула конверт в многострадальную обложку «Тиля Уленшпигеля», туда же спрятала обрывок оглавления «Рассказов о Ленине» и вышла из комнаты.

На пороге она споткнулась. Что-то было не так. Что-то не то…

Хотела вернуться в комнату и попытаться понять, в чем же дело, что ее вдруг обеспокоило, но из кухни выскочила Жанна и подозрительно уставилась на руки Лидии. Та продемонстрировала свой телефон. Но Жанна, конечно, не удержалась от гадости:

– Ничего не прихватила?

– Пока нет, но сейчас прихвачу, – кивнула Лидия. – Спасибо, что напомнила.

Она прошла в ванную, сгребла в стоявшую там косметичку зубную пасту, щетку, бутылочку с шампунем, две баночки крема – для лица и для тела, – потом вернулась в спальню и выхватила из-под подушки пижаму, мысленно порадовавшись, что воры ее не заметили. Пижама была любимая, очень мягкая, серенькая, в синеньких мелких розочках. Все имущество Лидия запихала в сумку, которая теперь, конечно, не закрывалась.

– Я тебе заплатила за месяц вперед и еще задаток дала, – сказала она, глядя в плечо Жанны, а не в глаза: очень уж противно было. – Понимаю, что ты деньги не вернешь, да ладно, черт с ними. Только отвяжись.

Она швырнула на подзеркальник в прихожей ключи от этой квартиры, вышла на площадку – и нос к носу столкнулась с какой-то женщиной в длинном, до пола, халате, с головой, накрытой чепчиком да еще повязанной сверху полотенцем. Остро пахло краской для волос, вдобавок лицо неизвестной дамы было вымазано чем-то зеленым, жирным. «Питательная маска», – машинально определила Лидия.

– Ой! – сказала дама, отпрянув. – Извините, я к Жанночке…

– Здрасте, Татьяна Никодимовна, – сказала Лидия. – И до свиданья.

Как ни мало жила Лидия в этом доме, а все же не раз встречала эту особу (как правило, именно в халате и косметических масках!) на лестнице. Татьяна Никодимовна жила на пятом этаже, но как минимум полдня проводила то возле общих почтовых ящиков между первым и вторым этажами, то у чужих дверей. Похоже, у соседки была патологическая страсть подслушивать. Уж не эта ли дама свалилась вчера со ступенек, когда отец нечаянно выключил свет?

Лидия, невольно хихикнув, начала спускаться, слыша за спиной возмущенные вопли Жанны:

– Вы представляете, Татьяна Никодимовна, она сбежала и даже не заплатила за месяц! И еще потребовала задаток вернуть. Я, конечно, вернула. С такими лучше не связываться. Ее какая-то полицейская шишка крышует!

Что прокудахтала в ответ любопытная соседка, Лидия не слышала.

Покачала головой. То ли она сама сошла с ума, то ли окружающий мир чокнулся!

Вышла на крыльцо и снова едва не столкнулась с Табуновым, который, видимо, устроил здесь засаду. Лидия перемахнула через перила и спрыгнула на землю, Табунов кинулся следом по ступенькам, но тут к крыльцу с кинематографическим визгом подлетел черный «Лексус», из которого выскочил Грушин и закричал:

– Отставить, капитан!

Табунов замер, с ненавистью водя глазами от Лидии к Грушину.

– Быстро садитесь, – бросил Грушин, открывая дверцу.

Лидия скользнула на заднее сиденье.

«Лексус» развернулся чуть ли не на месте и помчался со двора. Табунов смотрел вслед, и если бы взглядом можно было взрывать машины, «Лексус» уже взлетел бы на воздух.

– Трясетесь? – спросил Грушин, поглядывая в зеркальце на Лидию.

– Трясусь, – призналась она невнятно, прижимая ладонью прыгающие губы.

– Сейчас еще больше затрясетесь, – мрачно посулил Грушин.

– Почему?!

Он вздохнул и некоторое время молчал.

– Ну? – спросила Лидия, прижав другую руку к сердцу, которое тоже вдруг запрыгало.

Железный волк заглянул в глаза, ощерив пасть в глумливой улыбке…

– Папа Саша?! – крикнула Лидия, хватая Грушина за плечо.

«Лексус» резко затормозил, и Лидия чуть не перелетела на переднее сиденье.

– Тихо! – рявкнул Грушин. – Он жив! Тихо!