Личный паноптикум. Приключения Руднева

– Что же вы стоите, Дмитрий Николаевич? Присаживайтесь, – она кивнула на клисмос. – Составьте мне компанию. Я не люблю ужинать в одиночестве.

Стряхнув с себя оцепенение, Руднев поднялся на подиум и сел напротив пифии, даже не пытаясь заставить себя отвести взгляд от прекрасных очертаний изящного и гибкого тела.

– Вы так и будете молчать, Дмитрий Николаевич? – продолжая улыбаться, спросила Флора. – Хотите вина?

– Благодарю вас, сударыня, я и без того чувствую себя опьяненным, – ответил Руднев и налил вина в протянутую пифией чашу античной формы.

– Напрасно, – сказала она, пригубив напиток. – Это вино присылает мне один испанский гранд. Ему более ста лет. Вину, разумеется…

– Что же такое вы предсказали этому гранту, что он так щедр?

– Поверьте, это скучная история… – Флора повела плечами, и ее колыхнувшаяся грудь вновь приковала к себе взгляд Дмитрия Николаевича. – О чем вы так напряженно думаете, господин Руднев?

– Я не осмелюсь озвучить всех своих мыслей, – признался он, принудив себя поднять глаза и уж смотреть ей в лицо. – Но, если вы позволите, сударыня, я спрошу. Кто тот счастливчик, которому вы делаете часть, позволяя скрашивать ваше одиночество за ужином?

– Вы ревнуете?

– У меня нет на это никакого права… Но я ему завидую.

Мадмуазель Флора провела тонким пальцем по краешку своего бокала.

– Выбор не за мной. За оракулом, – произнесла она.

– Ваш оракул безжалостен к своим соперникам!

– Почему вы так говорите?

– Потому, что всякому мужчине мучительно одновременно столь безнадежное и столь отчаянное вожделение.

– Отчего же безнадежное?

Руднев удивленно поднял брови.

– Ваш фамильяр давеча уверял, что пифия, чтобы не потерять свой дар, обязана хранить целомудрие и верность оракулу.

– Иннокентий Федорович слишком буквально воспринимает некоторые вещи…

– Вот как?.. – произнес Дмитрий Николаевич, неотрывно глядя ей в глаза. – Сударыня, мое естество принуждает меня толковать ваши слова слишком уж однозначно. И если у вас нет намерения, которое бы было для меня невыразимо желанным и крайне лестным, не искушайте меня. Ваш… олимпийский… образ и без того будоражит меня сверх всякой меры.

В глазах пифии пробежала тень тщеславного удовольствия, но тут же лицо ее сделалось невинным и удивленным.

– Неужели мой облик смущает вас, Дмитрий Николаевич? На ваших картинах случаются куда как более откровенные женские образы.

– Я не сказал «смущает». Но вы не моя натурщица, и оставаться равнодушным к вашим чарам мне сложно… Зачем вы так откровенно дразните меня, мадмуазель?

Последние слова Руднев произнес уже абсолютно ровно и холодно.

Пифия остро сверкнула на своего собеседника глазами, а потом неожиданно зло рассмеялась.

– Затем, чтобы отомстить вам за ваше бессердечие.

– О чем вы?

– О вашем вопросе!

– Сожалею, если причинил вам страдание.

– Ничего вы не сожалеете! – гневно воскликнула пифия. – Не лгите! Ни тогда, ни сейчас вам дела нет до моих чувств! Вы явились лишь за тем, чтобы получить ответы на свои вопросы.

– Не стану спорить с вами, сударыня. Но у меня есть оправдание. Моя цель – найти убийцу вашей сестры. И потому позвольте мне продолжить расспросы. Что вам известно о случившемся? Где, по-вашему, может находиться няня вашей сестры? Что означает ваш ответ мне сегодня? И зачем вы придумали историю про перчатку?

Флора опустила глаза и снова принялась играть браслетами. Руднев терпеливо ждал. Наконец она вскинула голову и посмотрела на Дмитрия Николаевича с вызовом.

– Вы ведь не верите в оракула? Так? – спросила она.

– Нет, сударыня, – ровно ответил Руднев. – И более того, уверен, что и вы в него не верите. Вы умная женщина, прекрасно разбирающаяся в человеческой натуре, а кроме того, талантливая актриса. Этих качеств более чем достаточно, чтобы создать вполне убедительный образ пифии и разыгрывать сеансы предсказаний перед теми, кто сам желает быть обманутым. Я прав?

– Лишь отчасти, – качнула своей очаровательной головой Флора, и Дмитрию Николаевичу снова пришлось собирать волю в кулак, чтобы не сосредотачиваться на изящном изгибе ее шеи и не прослеживать взглядом легкое движение темного локона, соскользнувшего с плеча во впадину между высокими тугими грудями ворожеи.

– Сударыня, не пытайтесь морочить мне голову! Мне нужна правда!

Флора прикрыла глаза и насмешливым тоном произнесла:

– Я просто-таки представляю вас, Дмитрий Николаевич, рыцарем в белых доспехах, на щите которого начертано: «Je veux la v'erit'e!» (фр. Мне нужна правда!)

– У вас богатое воображение, сударыня! – парировал Руднев. – Но я прошу вас отвлечься от ваших фантазий и ответить.

– Мне нечего вам ответить, Дмитрий Николаевич! Я не знаю ответа ни на один из ваших вопросов, – пифия устало откинулась на подушки и смотрела на Руднева из-под густых темных ресниц.

– Мадмуазель, математическая статистика решительно возражает против подобных совпадений!

– Совпадения тут ни при чем, сударь! Неужели вы до сих пор не поняли?! Это были настоящие прорицания!

– Что?!