Личный постапокалипсис (СИ)

Похититель кончил внутрь Джона, а затем надел на него трусы. Забрав поднос с едой, он ушел. Парень снова остался один в темноте. От злости Аллердайс яростно забил кулаками по подушке, выбивая из неё всё её не очень-то и мягкое содержимое. А затем просто кинул эту подушку в сторону двери. Он заревел, утыкаясь носом в простыню, охватив её кулаками.

Он думал. Думал о семье, о папе, о Бобби. Они наверняка уже заявили в полицию и ищут его? Сколько времени уже прошло с того момента, как он попал сюда? Джон очень скучал по своей семье. Ему было страшно только от одной мысли, что он больше их не увидит. Джон думает, что когда он выберется отсюда, то всё выскажет своему отцу, скажет ему, как любит его. Он расскажет все Роберту, как безумно по нему скучал.

И тут он подумал о Китти. Эта девчонка явно что-то подозревала, не спроста же она хотела проводить его?.. Да, физически, она слабее Джона, но вместе они хоть что-то смогли бы сделать.

Парню казалось, что он начал сходить с ума. Ему было страшно.

Заберите его отсюда!..

========== 3. Надежда умирает последней, но не в этом случае ==========

Джон перестал считать дни, сколько он тут находился. Но по крайней мере, мог точно сказать, что больше недели.

Парень жил, как расписанию. День длился поэтапно. Первый этап: каждое утро (а Джон был уверен, что это утро) сначала к нему приходил Пол и дрочил юноше, потом спустя пару часов к нему приходил Саймон и трахал его в зад. Потом они приходили оба, Саймон придерживал ножом его шею, а сам Джон делал минет Полу. Потом снова приходит Пол, отводит его в ванную, и он моется. Спустя еще некоторое время с завершающим этапом приходит Саймон, кормит Джона, а затем снова трахает.

И так каждый гребанный день. Поначалу Аллердайс пытался хоть как-то сопротивляться, но из-за издевательств Саймона, юноша вообще перестал думать о какой-либо воле, и на сегодняшний день Джон выглядел, как овощ.

Понятное дело, парень сильно похудел: питаться одной лапшой, которая временами меняется либо на вареную картошку, либо на яичницу, запивая это одной лишь водой, того вообще недостаточно, чтобы насытиться. Хотя, иногда Пол (в перерывах между этапами) приносил ему чай с конфеткой или кусок пиццы. Джон подозревал, что Саймон не был в курсе этих тайных походов.

Для пленителей его имя — Уильям. Саймон называет его полным именем, а Пол ласково либо Билли, либо Уилли. Джон приложил достаточно усилии, чтобы не забыть своё настоящее имя. Каждую ночь он шептал себе, словно молитву следующие слова:

«Меня зовут Джон Стивен Аллердайс-Ксавьер*, мои родители Чарльз и Мойра Ксавьеры, есть сводный младший брат Роберт Луис Дрейк-Ксавьер. Я студент, мне 20 лет, учусь на журналиста!»

Так он не давал себе забыть своё настоящее «я». Но иногда ему казалось, что тот Джон Аллердайс, что был до похищения, умер. А вместо него теперь живет Уильям, секс-игрушка для двух мужиков-извращенцев за сорок.

Джон не помнил, когда в последний раз стоял на ногах дольше, чем пару минут в ванной, когда его раздевали и одевали обратно.

Парень старался каждый день думать о своей семье, представлять их лица, чтобы не забыть их. Но с каждым днем это становилось все труднее и труднее, пока родители и брат не превратились в одни силуэты, отголоски давно забытого прошлого. Сколько времени прошло? Почему он всё ещё здесь?..

— Я уверен, меня ищут, — сказал однажды Джон Полу, когда тот принес ему чай.

— Возможно, Билли, это так, — говорит мужчина безразличным тоном. — Но поверь мне, у них ничего не выйдет. Тебя никто не сможет найти, а потом для всех ты станешь мертвым. И тогда тебя уже никто искать не будет.

— Сколько я уже здесь?

— Достаточно, чтобы начать считать тебя мертвым.

Этот диалог Джон хорошо запомнил. Парень до последнего верит, что его не забыли, что его ищут, и что вот-вот всё закончится. Именно эта мысль и дает парню не сломаться окончательно, не превратиться в шлюшку-Билли, которая беспрекословно выполняет грязные приказы извращенцев.

***

Ему снова снится сон. Он снова видит эту девушку. Но на этот раз она не пела ему колыбельную. Она весело машет ему ручкой, а Джон тянет к ней свои крошечные ручонки.

— Джонни, кровиночка моя родная, — шепчет девушка.

И эти слова словно громом скатились на юношу. Это была она…

Вдруг послышался шум. Мать тревожно подняла голову.

— Лу, бери ребенка и срочно уходите отсюда! — слышит он мужской голос, скорее всего, принадлежащий Отцу.

— Но Стив…

— Нет времени, уходите!

Мать взяла ребенка на руки и выбежала. Джон мог видеть её испуганное лицо: она то и дело поглядывала на малыша. Он заплакал.

— Тише, не плачь, — Мать пытается успокоить малыша. — Я тебя никому не отдам!