Личный постапокалипсис (СИ)

— Знаешь, прости меня, — начал шептать Джон. — Но мне кажется, что это хорошо, что ты не дожила до этого момента. Думаю, ты бы вряд ли пережила такое. Но что было бы, если ты всё-таки была жива?..

— Нельзя сказать, что было бы, если случись что-то иное, — он слышит голос матери. — Но в твоих руках сотворить будущее.

— И как мне жить после всего этого?!

— Доверься своей семье. Они любят тебя, помни это.

Джон печально вздохнул. Она была права. Мама всегда говорила правильные вещи, и это даже после смерти видно. Парень взглянул на кровать, что была аккуратно заправлена. Вдруг ему на миг почудилось, что это та самая кровать, на которой он лежал, будучи в рабстве. Аллердайс накрыл своей ладонью лоб, а затем медленно прошелся до подбородка. Кажется, это его никогда не отпустит.

Парень сел на кровать, и вмиг его тело покрылось мурашками, а после Джон почувствовал полное расслабление. Сняв обувь, он лег полностью, позволив себе раскинуться. Внезапно юношу поразил смех, правда, он выглядел скорее как нервный психоз… Аллердайс перестал отдавать отчет своим действиям и вскоре залился уже настоящим смехом, иногда стуча кулаками по матрасу.

На шум в комнате среагировал Бобби, комната которого находилась по соседству. Дрейк мигом кинулся к брату, а зайдя к нему в комнату, он увидел, как Джон, уткнувшись в подушку, истерически ржал, временами сжимая её.

— Джон?! — Роберт подошел к брату и потряс его за плечи. — Что с тобой?

— Ооо, — протянул Аллердайс, а затем прокричал. — Что со мной, действительно? Я ёбнулся, вот что со мной!

Парень перестал смеяться, просто накрыв лицо руками и застыв в таком положении на несколько минут.

— Держи себя в руках, понял?! — отрезал Бобби, продолжая трясти того за плечи. — Все давно закончилось, ты вернулся к нормальной жизни!

— Да, я вернулся к семье, — начал Джон, снова усевшись на кровати, а затем с серьёзным видом продолжил. — Но ты посмотри на меня! Я уже не тот, что прежде. Что-то во мне сломалось, я урод…

— Вовсе не урод. Сломанное можно починить.

— Не в моём случае…

— Ты не должен так думать. Джон, прошу тебя, прекрати так думать!

Братья смотрели друг к другу в глаза, Джон со злостью, Бобби с сожалением.

— Знаешь, — выдохнул Роберт. — Будем честным, я никогда не смогу тебя понять, потому я не пережил того, что пережил ты.

— И слава богу, — перебил Джон. — Ты ни за что на свете не должен на себе это почувствовать, это мерзко и аморально.

— Знаю. Но тем не менее, я же твой брат? Я хочу лишь помочь тебе смириться с этим и вернуть к нормальной жизни.

— А если я не хочу?

— Так захоти!

Джон продолжал мерить Роберта взглядом. Он заметил, как Бобби меняется в лице от сочувственного выражения к напряженному.

— Мне не место здесь, ясно? Все мои шансы быть нормальным умерли два месяца назад, — сказал, наконец, Джон всё, что держалось в его мыслях долгое время.

Теперь же Бобби пронизывала злость, его губы сжались в тонкую линию. И вдруг рука Дрейка резко соскочила, и парень дал своему брату крепкую пощечину. Джон схватился за разгоревшуюся щеку.

— Если ты так считаешь, — зло процедил он. — То тогда вали на крышу и прыгай оттуда! Только знай, что от этого ты всем сделаешь только хуже.

Дрейк развернулся и ушел к себе, оставив Джона наедине с самим собой. Аллердайс смотрел на дверь, которой только что хлопнул Бобби. В глубине души парень понимал, что сморозил полную чушь, и эта чушь только что ранила Роберта. Но что он может сделать ещё?..

«Доверься своей семье. Они любят тебя, помни это.»

Он вспомнил мамины слова и вместе с этим почувствовал огромнейший прилив стыда. Ладно, это хотя бы был Бобби. А что произошло бы, если он то же самое сказал бы своему отцу? Одной пощечиной дело бы вряд ли обошлось…

Парень продолжал держаться за щеку. И вдруг до Джона дошло: та пощечина, которую дал ему брат гораздо больнее, чем все эти акты насилия, что над ним регулярно совершали. Физически да, пощечина и рядом с ними не стояла. Но его насиловали чужие люди, которых он боялся и ненавидел, а пощечину ему дал брат, которого он любил всем сердцем (хотя и не всегда в этом готов был признаться). И морально это убивает гораздо сильнее.

***

Джон пришел на кухню, чтобы налить себе чаю для успокоения, но тут он внезапно увидел отца, который сидел за столом и строго поглядывал на него.

— Присядьте, мистер Аллердайс, — Чарльз говорил спокойно. Он рукой указал на стул, что стоял с другой стороны стола. Джон подчинился и сел, с непониманием глядя на папу. Мужчина, дождавшись, когда юноша сел, продолжил. — Скажите, вас посещали мысли о самоубийстве?

— Ты всё слышал? — Джон вскинул брови.

— Отвечайте на вопрос.

Аллердайс нахмурился. С ним явно сейчас говорил не его отец, а доктор Чарльз Ксавьер, известный психолог. И именно от этого у парня участилось биение сердца. Он не знал, как отец вел себя со своими пациентами, а от того с ним приходит понимание того, что исход может быть непредсказуем.

— Частенько, — ответил, наконец, Джон. — Я часто думаю о том, что после того, что со мной произошло, мне больше здесь нет места.