Личный поверенный товарища Дзержинского

В начале июля началась битва, которую назвали Курской дугой. Наступление немцев натолкнулось на мощную оборону, которая перемалывала наступающие войска. А сколько было перемолото обороняющихся? Этого никто не знает и вряд ли когда узнает, потому что самые объективные источники указывают на потери Германии и СССР на Курской дуге в соотношении 1:2, хотя должно быть наоборот, потому что основные потери несут наступающие.

Затем немецкое наступление остановилось, вперёд пошли советские войска, к концу июля освободившие города Орёл, Белгород, Богодухов, Харьков и вышедшие на рубеж реки Днепр.

С планом «Барбаросса» было покончено. О завоевании России больше никто и не думал. Все трудились над тем, чтобы задержать продвижение советских войск и удержать в руках то, что было завоёвано в первые дни и месяцы войны. Но было уже поздно.

Русский медведь вылез из берлоги. У него нет желания идти на компромиссы с кем бы то ни было до тех пор, пока знамя Победы не будет водружено над самым значительным зданием в Берлине. Поняли это не только в Европе, но и в Америке. Латинская Америка постепенно стала включаться в войну на стороне антигитлеровской коалиции.

Наконец, по радио передали сообщение и для меня.

Фреду. Насколько вероятно вступление в войну страны, где вы находитесь. Мария.

Практически такой же запрос поступил и от Мюллера.

В обе инстанции был дан одинаковый ответ:

Вступление Аргентины в антигитлеровскую коалицию возможно только в случае явного поражения Германии в войне.

Примерно раз в три месяца ко мне приезжал курьер с тяжёлым чемоданчиком, который, не вскрывая, нужно было поместить в банковскую ячейку. Интересно посмотреть, что там внутри? Но я прекрасно понимал, что в каждом чемоданчике есть защита, которая уничтожит любопытствующую особу. Я бы сам так сделал.

К вечеру приехал дон Александер.

— Дон Николаич, — сказал дед Сашка, — я тут такую сон-траву нашёл, ну, не хуже, чем наша, пахучая, настою на медицинском спирте, мне одна знакомая врачиха обещала и можно будет попробовать.

Книга 4. Гром победы

Глава 1

Победа приближалась неотвратимо. Это уже понимали все, даже те, кто был упёрт так, что на нем клейма партийной канцелярии ставить некуда было. Так и казалось, что в воздухе реют строчки сенатора Гаврилы Романовича Державина:

   Гром победы, раздавайся!
   Веселися, храбрый Росс!
   Звучной славой украшайся.
   Магомета ты потрёс!

   Мы ликуем славы звуки,

   Чтоб враги могли узреть,
   Что свои готовы руки
   В край вселенной мы простреть.

Гимн сей был написан по случаю взятия крепости Измаил войсками Александра Суворова, но сейчас под его звуки Краснознамённые дивизии орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого рвались к европейскому Измаилу — у коего в союзниках была и ранее блистательная Порта и многие страны, на знамёнах которых сиял полумесяц. Много у них было общего и много их объединяло, взять хотя бы общую ненависть к иудеям.

Звук гимна был слышен не только в рейхсканцелярии, но и в Белом доме в Вашингтоне и в резиденции на Даунинг-стрит, десять в центре Лондона. Там прекрасно понимали, что если они опоздают к концу войны, то русская армия может просто напросто попереть их с освобождённых территорий, имея полное право на все, куда ступила нога русского солдата. И против законов войны все доводы являются совершенно неубедительными.

В середине марта меня вызвал Мюллер.

— Как дела, коллега Казен, — ехидно осведомился он.

— Все в порядке, господин группенфюрер, — ответил я.

— Как вы посмотрите на то, если мы присвоим вам очередное звание — штандартенфюрер, — спросил он, — время военное, сроки выслуги значительно сокращаются, да и дубовая веточка на ваши петлицы будет хорошим украшением.

— А нужно ли это, господин группенфюрер? — ответил я вопросом на вопрос. — Если наша победа будет зависеть от количества штандартенфюреров, то мы можем победить через неделю.

— Даа, воспитал я вас на свою голову, — протяжно сказал Мюллер, — смотрите, не вздумайте ехидничать где-то в другом месте, там я вам вряд ли смогу помочь. Вернее, неизвестно, захочу ли я вам помогать. Вы меня поняли?

Я кивнул головой.

— Вот приказ о вашем производстве, распишитесь, — и он протянул мне лист приказа о присвоении очередных званий по ведомству гестапо. — А вот за это распишитесь отдельно.

Я расписался в двух документах и взял в руки карточку, запаянную в тонкий целлулоид. Это было удостоверение на штандартенфюрера Дитриха фон Казена унд Либенхалле. Предъявитель сего удостоверения имеет право делать все во имя Рейха и на благо Рейха. Подписи Гиммлера и Бормана. Печати партийной канцелярии и канцелярии рейхсфюрера.

— Так уж и все? — усомнился я.