Личный водитель

С Мариной надо было все организовать идеально, чтобы, как говорится, комар носа не подточил. Идеальных преступлений, правда, не бывает, поскольку даже при идеально подготовленном преступлении предусмотреть абсолютно все невозможно и преступники прокалываются обычно на мелочах. Владимир Михайлович же придумал идеальный, как он думал, план. В свое время он разработал инструкции по обеспечению безопасности Рашида Мамедова не только на земле, но и в воздухе. Так вот согласно этим инструкциям командир экипажа и второй пилот всегда должны были питаться разными блюдами, чтобы исключить случай одновременного отравления обоих пилотов. А вот кофе во время полета пилотам подавался из одной кофемашины, установленной на борту бизнес-джета еще при Рашиде Мамедове. Бутилированная вода для этой кофемашины доставлялась на борт проверенной компанией и всегда была высшего качества, поэтому пилоты пили тот же кофе, что и ВИП-пассажиры бизнес-джета. Пилотам бортпроводник подавал кофе в кабину обычно сразу после набора высоты, когда самолет ложился на курс и управление воздушным судном брал на себя автопилот.

Зная об этом, Владимиру Михайловичу осталось только под каким-нибудь предлогом попасть на борт бизнес-джета и насыпать в установленную в кофемашине бутыль с водой какое-нибудь сильнодействующее снотворное без цвета, запаха и вкуса. Идеальным снотворным для таких целей он выбрал наркотический препарат «Нокаут-капли», который при употреблении в небольших дозах способствовал сексуальной раскованности, из-за чего он пользовался большой популярностью среди клубной молодежи как «наркотик для свиданий». Неспециалисту определить добавленный в напиток этот наркотический препарат, не имеющий вкуса и запаха, невозможно.

После употребления кофе, содержащего «Нокаут-капли», пилоты, перед тем как потеряют сознание и впадут в беспамятство, смогут ощутить только тошноту и головокружение. Сами же «Нокаут-капли» могут быть обнаружены в крови и моче жертвы только в течение короткого времени, так что ни у живых, ни у мертвых пилотов экспертиза этот «жидкий наркотик» не обнаружит.

Единственное, что отставной генерал никак не мог предусмотреть, это то, что личный водитель Марины сумеет посадить оставшийся без пилотов реактивный самолет. Возвращение Эдмона с Мариной в Киев живыми и невредимыми лично Владимиру Михайловичу ничем не грозило, если только стюардесса Таня не станет болтать лишнего. Надо было, конечно, сразу избавиться от такой опасной свидетельницы, но Гарик на такое никогда бы не согласился, поэтому Таню от греха подальше просто отправили по «горящей путевке» на Сейшелы.

Насчет вернувшейся с того света Марины тоже можно было не беспокоиться. После разговора с Гариком она никаких попыток вернуть свои акции не предпринимала и вообще выехала из страны, а ее личный водитель вынужден был теперь искать себе новую работу. Поэтому Владимир Михайлович не очень-то удивился, когда ему сообщили, что бывший телохранитель Марины Мамедовой записался к нему на прием по поводу своего трудоустройства. Эдмон был настоящим профессионалом, и в службе безопасности компании работа для него бы нашлась. Но взять его в свою команду Владимир Михайлович мог только в случае, если тот назовет ему свои настоящие имя и фамилию, чтобы можно было проверить, были ли у него проблемы с законом до его службы в Иностранном легионе.

Эдмон пришел на собеседование точно в назначенное ему время. Дабы подчеркнуть, что их разговор будет носить сугубо конфиденциальный характер, Владимир Михайлович предупредил принесшую им чай секретаршу Ирочку, чтобы та никого к нему не пропускала, мол, у него важные переговоры. Дождавшись, когда Ирочка выйдет из кабинета и закроет за собой дверь, Эдмон на глазах у восседавшего в своем кресле Гладышева выдернул провод из стоящего на его столе переговорного устройства для вызова секретаря и подчиненных.

– Эй, легионер! Ты что это себе позволяешь?! – возопил Владимир Михайлович и получил в ответ сокрушительный удар в челюсть, от которого у него потемнело в глазах.

– Еще раз так заорешь, я тебе шею сломаю! – зловеще предупредил Эдмон, захватив его шею так, что хрустнули позвонки.

Гладышев был вообще-то не робкого десятка, но сейчас он был настолько ошеломлен нападением на него, что о сопротивлении даже не думал и взмолился о пощаде.