Личный враг Бога

Выронив сломавшийся меч, воин обеими руками схватился за шею. Не сводя вытаращенных глаз с победителя, стал медленно . заваливаться на землю.

– Спасибо, – поблагодарил маг, подходя к нему. Он сбросил с головы капюшон своего одеяния, открыв лицо. – Если бы не ты, я был бы уже мертв.

– Сам не знаю, что на меня нашло, – ответил Глеб, тяжело дыша. – Взбесили они меня.

– Меня зовут Епископ.

– Глеб.

Только сейчас Глеб смог получше рассмотреть мага. Тот был молод. Худое волевое лицо дышало странной силой, глаза смотрели прямо, и было в них что-то такое, что пугало и настораживало. Холод, отстраненность, словно у этого человека имелась некая цель и ничто не могло остановить его на пути к ней. Фигуру прятал свободный балахон серого цвета, и под его складками невозможно было оценить физическую силу и сложение мага. Видно было, что в плечах он не слишком широк.

– Я твой должник, – сказал Епископ.

– Пустяки.

Молодой маг вновь спрятал лицо под капюшоном, спросил:

– Ты будешь их обыскивать?

– Нет, – Глеб покачал головой.

–Тогда это сделаю я.

Епископ неторопливо и методично обшарил трупы, вывернув у убитых карманы, стащив кольчуги, отвязав с поясов тугие кошельки. Он вернулся, протянул деньги:

– Это твое по праву.

– Нет. – Глебу стало противно. – Мне не надо, у меня все к есть.

– Как хочешь. Я твой должник вдвойне. – Маг распахнул свой балахон, и Глеб увидел, что изнаночная сторона одеяния с сплошь ушита карманами: большими и маленькими, набитыми и свободными. Епископ быстро рассовал деньги и вновь запахнулся.

– Ты в деревню?

– Да.

– Я тоже.

Они сошли на дорогу и направились к уже совсем близкому селению.

Через какое-то время Глеб обернулся.

Два тела лежали на обочине. Даже отсюда были хорошо видны алые лужи на серой пыльной траве. В небе кружили вороны и стервятники, постепенно снижаясь по незримой спирали.

На высоком частоколе, возле самых ворот, торчали три мертвые головы, насаженные на заостренные колья. Глеб остановился перед ними. Встал и Епископ.

– Гоблины, – сказал маг. – Вчера я видел их издалека. Целый отряд. Слава богу, они меня не заметили.

Обтянутые зелено-бурой кожей черепа с выклеванными глазницами были ужасны. У одной головы из гниющей щели рта длинной лентой вывалился узкий острый язык. Другая словно бы ухмылялась, показывая кривые шипы зубов. Глеб отвернулся.

Из распахнувшихся деревенских ворот вышел мужик с косой на плече, глянул на застывших перед изгородью Двуживущих, усмехнулся.

– Нечего стоять, – сказал Глеб напарнику. – Ты идешь?

Они вошли в ворота. Мужик, сняв косу с плеча, посторонился, провожая их взглядом.

В селении насчитывалось более сотни дворов. Здесь было несколько улиц, лучами расходящихся от маленькой площади в центре. Вокруг небольшого пруда росли деревья и густые ивовые кусты. Поля находились с той стороны изгороди, на незащищен-ной земле, но почти возле каждого дома зеленели небольшие огороды в несколько гряд.

Дома, выложенные из глиняных кирпичей, сильно разнились по степени ухоженности и размерам. Некоторые сверкали свежей побелкой, некоторые серели размытыми стенами. Среди низких корявых мазанок выступали местами настоящие хоромы, черепичные крыши которых поднимались выше частокола. Чем крупнее селение, тем более заметна разница между богатыми и бедными.

– Где здесь у вас можно поесть? – обратился Глеб к проходящей мимо женщине. Она небрежно махнула рукой в правую сторону, сказала:

– Одноглазый Ургин в конце этой улицы. Пойдете прямо и упретесь,—и пошла дальше.

Навстречу пробежали мальчишки, пиная чей-то круглый череп.

Возле одного из домов сутулый старик вилами перетаскивал на двор сено, вываленное ворохом прямо посреди улицы. Молодая девушка несла от колодца полные ведра воды. Людей встретилось немного, и все они занимались своими делами, не обращая внимания на пришельцев. Или просто не выказывая своего интереса.

Из подворотни выскочила мелкая шавка, забрехала на чужаков, держась на безопасном удалении. Увязалась за Двуживущими, мотаясь из стороны в сторону на кривых лапах. Обвисшее сосками брюхо забавно болталось, шаркая по земле, – видимо, сука выкармливала щенков. Епископ цыкнул на нее, и она, визжа, полетела домой. За высоким глухим забором грозно залаял пес, глухо подрыкивая и давясь злобой. Этот, чувствовалось, намного крупней и серьезней.

Улица завершилась тупиком. Жерди частокола преградили путь. Глядя на них, Глеб подумал: откуда здесь столько дерева? Ведь вокруг сплошная безлесная степь. Неужели везли бревна изделека? Значит, есть чего опасаться, от чего отгораживаться. Он вспомнил гниющие головы на шестах и поежился.

По правую сторону закончившейся тупиком улицы стоял двухэтажный бревенчатый дом. Окна второго этажа приходились как раз вровень с заостренными пиками частокола. Плоская крыша строения представляла отличную позицию для обороны деревни. Десяток метких лучников или пращников, забравшись наверх, могли сдерживать нападающих по всей восточной стороне обнесенного оградой селения.