Лидерство: Шесть исследований мировой стратегии

Аденауэр разделял демократические принципы СДПГ, но его принятие демократии имело и стратегическое обоснование. Он был намерен превратить покорность в добродетель и считал, что временное неравенство условий является предпосылкой для равенства статуса. Во время парламентских дебатов в ноябре 1949 года он подчеркнул это, выкрикнув (что было для него крайне необычно): Как вы думаете, кто проиграл войну? Подчинение было единственным путем вперед: 'Союзники сказали мне, что демонтаж заводов будет остановлен только в том случае, если я удовлетворю желание союзников обеспечить безопасность', - объяснил он, прежде чем язвительно спросить: Неужели Социалистическая партия хочет, чтобы демонтаж продолжался до самого конца?

Другой основной целью Аденауэра было примирение с Францией. Аденауэр впервые встретился с Робертом Шуманом, тогдашним министром иностранных дел Франции, в 1948 году. В то время политика Франции была направлена на то, чтобы вывести из строя немецкое промышленное производство и передать Саарский регион под контроль Франции . Аденауэр переосмыслил проблему; конечная задача была не стратегической или финансовой, а политической и этической. В июле 1949 года, перед тем как стать канцлером, он продолжил эту тему в письме Шуману:

По моему мнению, любые экономические преимущества, полученные [другой] страной в результате выделения ей демонтированных заводов, ничтожно малы по сравнению с тем огромным ущербом, который наносится моральному состоянию немецкого народа... Я умоляю Вас, поскольку Вы так высоко цените вопрос примирения между Францией и Германией и принцип европейского сотрудничества, найти пути и средства для прекращения этих совершенно непонятных мер.

На родине Аденауэр подчеркивал, что сотрудничество с различными карательными мерами союзников является единственно разумным курсом. 3 ноября 1949 года он дал интервью немецкому еженедельнику Die Zeit:

Если мы просто покажем негативную реакцию на устав Рура и Рурское управление, Франция интерпретирует это как признак немецкого национализма, как акт неповиновения, отвергающий любую слежку. Такое отношение будет выглядеть как пассивное сопротивление против безопасности как таковой. А этого, прежде всего, следует избегать.

Подход Аденауэра оказался эффективным. Позже в том же месяце союзники предложили ему провести переговоры о новых отношениях с оккупационной администрацией, сократив число заводов, подлежащих демонтажу, и наметив путь к вступлению Германии в Совет Европы, который был основан в том же году. 24 ноября он представил новое соглашение бундестагу, в котором все еще бушевал национализм. Шумахер был настолько увлечен, что назвал Аденауэра "канцлером союзников". Шумахер был исключен из парламента за это оскорбление, но вскоре восстановлен в должности и тут же возобновил свои нападки. В ответ Аденауэр подчеркнул, что смирение - это путь к равенству:

Я считаю, что во всем, что мы делаем, мы должны четко понимать, что мы, в результате полного краха, остались без власти. Нужно четко понимать, что в переговорах, которые мы, немцы, должны вести с союзниками, чтобы постепенно все больше и больше овладевать властью, психологический момент играет очень большую роль. Нельзя с самого начала требовать и ожидать доверия. Мы не можем и не должны предполагать, что с другими внезапно произошла полная перемена в настроении по отношению к Германии, но что вместо этого доверие может быть восстановлено только медленно, шаг за шагом.

Подход Аденауэра был более тепло встречен соседями Германии, чем его внутренними критиками. В марте 1950 года Совет Европы пригласил Федеративную Республику вступить в него, хотя и только в качестве ассоциированного члена. В меморандуме своему кабинету Аденауэр призвал к вступлению, несмотря на дискриминационный статус: «Это пока единственный путь. Я должен предостеречь Германию от одиозного обвинения в том, что она свела европейские переговоры на нет».