Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона

Отплытие запланировали на 14 мая, но все утро шел сильный дождь, поэтому пришлось отложить его на следующий день. Днем небо стало проясняться. Макниш писал: «Я поднялся на холм, полежал в траве, и это напомнило мне о былых временах жизни дома, когда я сидел на холме и смотрел вниз на море».

Они встали следующим утром на рассвете. «Кэйрд» снова загрузили и с легкостью спустили на воду. В восемь часов вышли из бухты на открытую воду. Дул легкий северо-западный ветер, и впервые за долгое время солнце прорвалось сквозь облака.

Это плавание оказалось совершенно беззаботным: «Кэйрд» быстро рассекал блестящую водную гладь. Через какое-то время все начали петь. Шеклтону пришло в голову, что со стороны их легко можно спутать с группой отдыхающих, отправившихся на ранний пикник. Испортить такое впечатление могла разве что их удручающе страшная внешность.

Вскоре после полудня, обогнув высокий утес, они оказались перед защищенным от ветров пологим пляжем из песка и гальки. На нем лежали сотни морских слонов, которых хватило бы, чтобы снабдить команду едой и топливом на неопределенное время. К половине первого все уже были на берегу.

«Кэйрд» оттащили подальше от воды и перевернули. Маккарти укрепил его основание камнями, и, когда все было готово, перенесли внутрь свои спальные мешки. Было решено назвать это место лагерем Пегготти в честь бедной, но благородной семьи из романа Диккенса «Дэвид Копперфильд».

Шеклтону не терпелось отправиться в путь, в основном потому, что время шло и погода, по всем признакам, должна была ухудшаться. Кроме того, сейчас луна была полной, а им, несомненно, требовался ее свет, чтобы спокойно идти ночью. Но на следующий день, 16 мая, рассвет выдался дождливым и туманным, из-за чего они почти весь день провели под «Кэйрдом». Пока все обсуждали предстоящий поход, Макниш совершенствовал обувь для скалолазания. Он вытащил из «Кэйрда» четыре дюжины двухдюймовых винтов и вставил их в подошвы ботинок тех, кто отправлялся в поход, — по восемь штук в каждый.

На следующий день, 17 мая, погода все еще не годилась для похода: шквальный ветер сопровождался дождем и снегом. Уорсли с Шеклтоном отправились исследовать местность на восток от побережья. Из-за плохой видимости их миссия оказалась не очень удачной, но Шеклтон успокоил себя тем, что один из заснеженных склонов имел достаточно пологий спуск прямо к побережью.

Впервые они задумались о том, чтобы перетаскивать с собой вещи на небольших санях, и Макниш попробовал смастерить что-то подобное из плававших в воде кусков древесины. Но попытка использовать эти сани не увенчалась успехом: они оказались громоздкими, их было довольно тяжело тащить, поэтому идею забросили.

И 18 мая стояла все еще плохая погода, а Шеклтон буквально изнемогал от стремления отправиться в путь. В течение этого долгого дня они снова и снова проверяли оборудование и ждали улучшения погоды.

Было решено идти налегке и не брать с собой даже спальных мешков. Каждый из идущих в поход должен был нести свою порцию пайков и печенья. Кроме того, они брали с собой примус с запасом топлива на шесть приемов пищи, а также небольшой чайник и наполовину полный коробок спичек. У них было два компаса, бинокль и примерно пятьдесят футов веревки, к которой привязали плотничье тесло, чтобы использовать его как топорик для льда.

Единственная вещь, которую Шеклтон разрешил взять, хотя она и не была остро необходима, — это дневник Уорсли.

Когда наступили сумерки, погода прояснилась. Шеклтон с Макнишем, который оставался главным в лагере, сели в стороне, чтобы обсудить все насущные вопросы. Шеклтон оставил Макнишу свои последние распоряжения и сделал такую запись в его дневнике: