Лидия. Головная боль академии. Книга 2 (СИ)

– Не обманывала, а скрывала. И, судя по вашей реакции на её тайну, не зря. А теперь послушайте меня очень внимательно: я единственный целитель в радиусе трёх километров, поэтому, стоит мне выдернуть стрелу, вы отправитесь на тот свет через минуту. Мне даже не придётся убивать вас, хотя, признаюсь, меня посещают такие мысли.

– Я не боюсь смерти, – взгляд ректора был тяжёлый и злой.

– А зря. Потому что, умерев, вы обречёте дорогого мне человека на долгую и омерзительно несчастливую жизнь. И за это я вас презираю, – Лессар разрезал кинжалом одежду Эдриана, затем одной ладонью надавил ему на живот вокруг места, куда вонзилась стрела, а второй вытащил из тела оружие.

От болевого шока и кровопотери Эдриан потерял сознание. На этот раз даже тьма не всколыхнулась, чтобы захватить его тело.

***

Лидия

Спустя месяц

Какая прелесть в свободе? – можно отлично сдать сессию, не тратя ночное время на развлечения; можно сделать прорыв в зельеварении, который на сей раз будет открыто увековечен в науке; можно не бояться, что мой любимый мужчина причинит мне нестерпимую боль и бросит... Потому что он уже сделал это.

Не будем о грустном.

Жизнь прекрасна и удивительна. А удивительна она тем, что удивила моих родителей грядущим пополнением!

Мама была в ярости, когда узнала. Папа испытал смесь вины и злости, потому что его учёба в академии, похоже, вскоре накроется детской ванночкой для купания.

Обрадовалась новости одна я, ну, может, ещё бабуля с дедулей.

Однако и мои чаянья не оправдались: братик или сестричка у меня появится в количестве одна штука, хотя должна была быть как минимум двойня, как у Амавера. Но спасибо Лорене хотя бы за это. Я буду не одна!

Это лето моего одиночества: Кэт с Эмилем нашли общую волну, и их теперь не разлепить; Лессар до середины августа на полевых учениях, а больше друзей у меня нет.

Так что я только и делала, что помогала родителям в делах герцогства, доводила до идеала вакцину, после которой Эдриан перестанет зависеть от меня, и гоняла чаи с мамулей, у которой после периода токсикоза наступил круглосуточный зверский аппетит.

– Лидия, что у тебя случилось с твоим ректором? – спросила мама таким тоном, что даже мне, тёртой деловой колбаске, стало не по себе.

Мы заседали в большой гостиной, так как роскошная молочно-золотистая обстановка в ней напоминала интерьер императорского дворца, который мама очень любила.

– Ничего особенного. Он порвал со мной, как только узнал, кто я.

– Эх, – недовольно вздохнула она. – Вечно мы, женщины, выбираем себе сирых да убогоньких.

– Он нормальный! – воскликнула я, но тут же стухла. – Был...

– Да? А то, как он кривится, глядя на титулованных особ? Да он настоящий дикарь! Бьюсь об заклад, что у него за пазухой есть ещё более жирные тараканы, которым ты не обрадуешься. Лучше бы тебе попался кто-нибудь из твоего круга. Непонятен мне промысел богини...

– Я разберусь, мам.

– Поверь, я сейчас вовсе не о его отсутствующем титуле и не о деньгах. Я желаю тебе только лучшего. С Эдрианом ты намучаешься. Поверь мне, я испытала эти тяготы на собственной шкуре.

– Папа не был сирым и убогим!

– Был! Ещё как был! – горько усмехнулась мама.

– Да ну?

– Когда я впервые его увидела, на нём были расползшиеся по швам чужие обноски. Ботинки он подвязывал бечевой, чтобы не потерять подмётки. Он упрямо отказывался принимать помощь. Гордость и бедность – это ядерная смесь. Над ним издевались, травили. Я и пожалела его.

Мне даже не представить папулю таким, каким его описала мама. Я его всегда видела красивым, подтянутым, сильным. А прошлое – это уже не настоящее! Вот бы мне и своё прошлое тоже вычеркнуть...

– То есть ты даже не любила его?

– Любила, конечно! Но с примесью жалости. Знаешь, меня одолевала этакая тяга вечно спасать его. О, даже не припомню, сколько раз я это делала, – разоткровенничалась моя родительница.

– Разве оно не стоило того? Ты жалеешь, что вышла за папу?

– Жалею. Иногда. Когда он меня вконец выбесит. Но потом это проходит, и я снова становлюсь счастливой женой, – улыбнулась маман, и я заметила грустинку на её лице.

– Что, мам? Что тебя тревожит?

– Я никогда не чувствовала себя свободной. Речь не про отношения. С самого детства я была под гнётом отца, потом на меня свалились дела герцогства и родительство... Всегда на мне лежала ответственность, и это выматывает. Только я обрадовалась, что ты выросла и скоро можно будет передать тебе титул управляющей герцогини, как ты заявила, что не хочешь принимать его. И... – она глубоко вздохнула. – Я тебя понимаю. И не тороплю. Насладись свободой, забудь на время о личных проблемах – и просто радуйся жизни!

– Спасибо, мам. Я, пожалуй, знаю, как воспользуюсь твоим советом. А что насчёт тебя?

– Я поговорила с мамой и Терном, и они согласны на время взять на себя дела герцогства. Тем более, они подключились уже почти год назад, и это не будет для них чем-то новым.

– Это здорово, мам!

– Да. И мы с Лиссом отправляемся в путешествие на три недели. Вдвоём!