Лидия Русланова. Душа-певица

Казалось бы: ну что тебе, майор, ещё надо? Под пулями она выступала? Выступала. Жизнью рисковала, когда давала концерт на замаскированном аэродроме, который в это время усиленно разыскивали немецкие самолёты? Рисковала. Две батареи «катюш» — целый дивизион! — на свои кровные построила и в артиллерийский полк передала? Передала. Более тысячи концертов на фронте дала? Дала. Да Русланова со своими музыкантами работала как целый политотдел армии или даже фронта! А сам ты, майор, во время войны где был? В окопах? Или в тылу ловил струсивших и бросивших окопы бедолаг в мокрых штанах и ставил их в оврагах перед пулемётом?..

— В каких взаимоотношениях вы находились с Жуковым? — Майор Гришаев отрабатывал установку Абакумова: вытрясти из певицы всё, что связано с маршалом.

— Мы с Жуковым были хорошими знакомыми. Мой муж Крюков и Георгий Константинович старые сослуживцы: когда Жуков в Белоруссии командовал дивизией, Крюков у него был командиром полка. Как мне рассказывала жена Жукова Александра Диевна, они дружили домами, бывали друг у друга в гостях. Познакомившись с Жуковым и его семьёй, я тоже неоднократно бывала у них на квартире. Один раз Жуков с женой был в гостях у нас.

Майор Гришаев записывал все подробности, связанные с именем Жукова. Направленность его интереса для подследственной вскоре стала совершенно очевидной.

— Теперь, может быть, скажете правду, за что Жуков наградил вас орденом?

А вот здесь, можно предположить, за протоколом остался напряжённый диалог, результатом которого явился следующий ответ Руслановой. Следователь буквально за язык вытянул признание. Что ж, это тоже — профессия.

— Справедливости ради я должна сказать, что если бы не была женой Крюкова и не была лично знакома с Жуковым, то навряд ли меня бы наградили орденом. А получила я его во время празднования годовщины организации корпуса, которым командовал Крюков.

Есть в протоколах допросов и другие откровенные признания, собранные следователем в одну кучу. Явно для предъявления заказчику. Профессия требовала, майор старался. А она конечно же боялась, что её снова отправят в холодильную камеру.

— Когда его понизили в должности и отправили в Одессу, в канун октябрьских праздников я послала ему телеграмму, которую подписала: «Преданная вашей семье Русланова». А в устных беседах говорила, что считаю его великим полководцем, великим человеком и я готова идти за ним хоть в Сибирь…

Она знала цену этим словам, этим своим признаниям. И первые несколько шагов «в Сибирь» уже сделала. Знал бы маршал Жуков, какой верный солдат вырван из его войска. Впрочем, он знал. Конечно, знал. Знал её неуёмный характер, её неосторожность, прямолинейность. Он и сам порой был таким же. Потому и не смог удержаться на вершине пирамиды, когда война закончилась и надо было действовать более осмотрительно и хитро. Но с партийцами разве сравнишься. У них каждый шаг продуман на несколько ходов вперёд. Рядом с ними он выглядел слабым политиком.

— А что за антиправительственный тост произнесли вы на одном из банкетов?

— Это был банкет на даче Жукова. Он принимал самых близких друзей. Посчастливилось там быть и мне. А тост был за тех женщин — жён офицеров, которые прошли с мужьями большой жизненный путь и умели ждать, когда они были на фронте. Потом я сказала, что так как нет орденов, которыми бы награждали за верность и любовь, то я, желая отметить одну из таких жён, Жукову Александру Диевну, хочу наградить её от себя лично. С этими словами я сняла с себя бриллиантовую брошь и вручила её Александре Диевне.

Значит, было всё-таки награждение орденом у Бранденбургских ворот или на ступеньках дымящегося рейхстага. Значит, маршал Жуков вручал ей орден именно там, во время того триумфального концерта. А жест Руслановой на даче среди гостей, её бриллиантовая брошь для Александры Диевны — это был ответный жест. Знак благодарности и дружбы.

По рассказам дочери маршала Жукова Эры Георгиевны, эту уникальную брошь Русланова приобрела с трудом. У кого, неизвестно. Во всяком случае, не в антикварном магазине. Брошь не хотели продавать: как же, её носила сама Наталья Николаевна Гончарова, жена великого Пушкина. Но когда Русланова сказала, для кого она приобретает брошь, ей тут же уступили. Словосочетание «маршал Жуков» в победном сорок пятом было поистине магическим.

Как видно из ответов Руслановой, она ни о чём не жалела. Да, была близка к Жуковым. Да, уважает его как великого полководца и великого человека. А ведь тогда ещё никто не знал, что будет с маршалом. Один маршал, Новиков, уже сидел в Лефортовской тюрьме, ходил на допросы, терпел побои и унижения, ждал своей участи. Троих генералов только что расстреляли. Она видела кровь своего мужа, опрокинутый табурет, которым, должно быть, его и били… И всё же отвечала смело. Шла борьба с самой собой. Самая страшная схватка.

— Материалами следствия вы изобличаетесь в том, что во время пребывания в Германии занимались грабежом и присвоением трофейного имущества в больших масштабах. Признаёте это?

— Нет!

Так, пошла другая тема. Которая из них главная?