Liebe deinen feind (Возлюби врага своего)(СИ)

Как всегда в такие мероприятия столовая была украшена с политическим размахом, кругом висели русские красные флаги вместе с флагами ГДР. Портреты наших государственных руководителей, словно иконы располагались на всех видных местах. Эрнст Тельман и Ленин, Эрик Хонекер и Леонид Брежнев соседствовали рядом, взывая нас к дружбе с русским народом. Надувные цветные шары и всевозможные гирлянды создавали настоящий праздничный антураж. Русские сидели за столиками в своих парадных мундирах, и к ним руководство нашего завода подсаживало молоденьких работниц, которые могли скрасить скучные политические выступления. Они, иногда кокетливо улыбаясь им, слегка флиртовали в достижении своих политических целей. Мы же рукоплескали и делали вид, что довольны своей социалистической жизнью, навязанной нам нашим старшим братом.

Я переводил все речи наших друзей на немецкий язык и после торжественного часа предложил нашему директору приступить к трапезе. В самый разгар нашего праздника ко мне и подошел этот странный русский майор, спросив:

— Камрад, как мне поговорить с директором, чтобы заказать статуэтку, как я просил?

— Eine Moment! — сказал я по-немецки, зная, что русские это понимают.

Практически все, кто прослужил в Германии, всегда довольно сносно говорили по-немецки на бытовом уровне так, что мы вполне могли понять друг друга без лишних слов.

Я взял под руку этого майора и подошел к директору, который в этот момент уплетал консервированные персики. Он обожал эти греческие консервы под броским названием «Олимпия».

— Гер директор! — обратился я к нему и сказал. — Гер директор, этот русский офицер хотел бы сделать заказ. Он хочет сделать статуэтку Божьей матери в православном исполнении. Что мне сказать этому офицеру? — спросил я, как-то особо не напрягаясь.

Мне тогда было все равно, закажет русский эту статую или нет! Но пройдет всего десять минут, и я буду готов вывернуться наизнанку, чтобы днями и ночами лепить этот дорогой мне образ.

— Кристиан, скажи ему, что это очень дорого, может быть он отстанет!?

Я перевел русскому сказанное моим директором, но тот словно русский танк Т-34 стоял на своем. Он вновь сказал мне, что вопрос о деньгах не стоит. Он готов заплатить любую сумму, сколько бы это ни стоило.

— Гер директор, русский платит любые деньги, но очень хочет поставить такую статуэтку на могилу своей матери. Что мне сказать ему?

— Я не знаю, я не знаю, кто на нашем заводе будет лепить этот православный образ? Ты, Кристиан, на пенсии, а лучшего мастера у нас на заводе нет. Все наши шедевры делаются с твоих матриц. Если ты сам возьмешься за это дело, то скажи, что такой заказ будет стоить около пяти тысяч марок!

— Господин офицер, гер директор, сказал, что это будет стоить пять тысяч марок. Это, наверное, очень дорого!?

— Послушай, камрад, ты передай своему директору, что я хочу получить такую статуэтку! Я заплачу вам любые деньги. Это же подарок для моей матери и мне для неё ничего не жалко! — сказал мне офицер, и тогда я понял, что он настолько одержим этой идеей, что нам его не переубедить. Посоветовавшись с директором, мы сдались этому «Ивану».

— Ладно, ладно, мы оформим этот заказ прямо после торжественной части — сказал он, видя, что у русского офицера глаза налились кровью, что у быка перед тореадором.

Я видел, что ему явно не хотелось вступать в конфликт с русским командованием, да и политическим руководством нашего города.

В перерыве между застольем и традиционной дискотекой директор пригласил майора в свой кабинет административного корпуса. Я ковылял следом за ними, опираясь на свою трость. Фронтовые раны под старость начали давать о себе знать, и теперь приходилось мириться с этим, зная, что молодость безвозвратна.

Войдя в кабинет, директор из сейфа вытащил пачку квитанций заказов и, взяв в руки ручку, спросил майора его имя и фамилию. Я перевел русскому вопрос директора и тот сказал:

— Матвей Царев!

В ту минуту меня словно ударило током. Пелена какого-то тумана накрыла мое сознание, а сердце старика чуть не разорвалось от этих знакомых слов. Нет, это была случайность! Я не мог поверить в такое совпадение и от этих мыслей меня стал бить озноб. Я, заикаясь, спросил:

— В, в ваша мать — Мария?

— Да! — гордо сказал русский офицер, удивляясь моей информированности.

— Странное совпадение, — сказал я, еще не веря в происки Всевышнего.

— Какое совпадение? — удивился майор, глядя на меня с каким-то недоверием.

— Матерь божья, это ведь тоже дева Мария! — сказал я, все еще не веря в эту случайность.

— Вам, господин Царев, необходимо оплатить задаток! — сказал директор, глядя на Матвея.

Я вновь перевел пожелания директора и русский офицер, расстегнув парадный китель, достал свой бумажник. На внутренней подкладке его военного кителя я краем глаза заметил приколотые «Георгиевские кресты». В этот самый момент какая-то слабость нахлынуло на мое тело, и я, не удержавшись на ногах, упал без чувств. Я узнал, узнал эти кресты, я узнал Матвея, и от этого душевного волнения провалился в какую-то черную яму.