Life Goes On

Я полагаю, она в любом случае задается вопросом, что я делаю здесь на его «роллс-ройсе» и почему привез с собой достаточно провизии, чтобы продержаться неделю. Моггерхэнгер никогда не давал своим наемникам таких странных заданий. Она, должно быть, заподозрила меня в тот момент, когда Дисмал прыгнул на ее грудь. Я оказался слишком тупым, иначе я бы сочинил историю, более убедительно объясняющую свое присутствие здесь.

К счастью, в доме не было телефона, иначе она вполне могла бы поднять трубку, пока я гулял, пытаясь оказать Моггерхэнгеру услугу в обмен на то, что он для нее сделал. Единственным способом войти здесь в контакт с внешним миром было подняться на холм и воспользоваться телефонной будкой на перекрестке примерно в миле отсюда.

Мое сердце почти перестало биться, но она была слишком занята, чтобы это заметить.

— Где ванная, любимая?

— За дверью, справа от тебя.

Такие указания всегда давали мне доступ в каждую комнату дома. На кошачьих лапках я поднялся наверх, открыл все двери и никого не увидел. Внизу я вошел в кабинет Делфа, и он тоже был пуст. То же самое было и во всех остальных комнатах, кроме кухни. Я даже заглянул в шкафы для метел. Стало ясно, что Делф ушел. Впервые в жизни он делал что-то для Джун, матери своего ребенка, и я предполагал, что она уговорила его на это, предположив, что, если окажется важным, чтобы Моггерхэнгер знал о нашем присутствии, награда была бы настолько велика, что можно было бы провести центральное отопление.

Ее план был хорош, и пять тарелок были расставлены с точностью палача над последним завтраком осужденного. Она накормила бы нас банкетом, напоила нас сонливостью — все за наш счет — и уложила спать, чтобы, когда мы проснемся, патрульные машины Моггерхэнгера уже блокировали переулок. Они могли добраться из Лондона менее чем за три часа, и этот факт заставил меня содрогнуться. Поместье Сплин находилось всего в тридцати милях отсюда, так что, если там был кто-нибудь из мафии, они могли быть здесь через час. Если бы Делф позвонил в Лондон полчаса назад, они могли бы появиться в любую минуту.

Я пошел на кухню.

— Это прекрасный дом.

Она улыбнулась, напряженная и покрасневшая. — Рону повезло.

— Его нет в кабинете.

Она сложила бумажные салфетки и положила по одной возле каждой тарелки.

— Он должен быть где-то здесь.

— Отдай одну Дисмалу. Ему нравится сидеть за столом вместе со всеми нами.

Она восприняла меня серьезно.

— Отдам.

— Все, что нужно этому дому, — сказал я, — это телефон. Тогда не нужно было бы каждый раз идти на перекресток.

Ее рука дрожала.

— Мы никогда не звоним. Нам это не нужно.

Я как бы случайно уронил на пол бутылку вина. Во мне все пылало от желания убить ее. От удара Дисмал вскочил.

— Извини.

— Я все объясню.

Я оттолкнул ее в сторону.

— Когда-нибудь тебе придется это сделать.

Она начала приходить в себя.

— Что на тебя нашло?

— Делф ушел к телефону, не так ли?

— Ты сошел с ума.

— Хочешь снова на свалку?

Она стояла с тряпкой в руке, с кастрюлей и губкой наготове. Она была напугана.

— Нет.

– Он звонит Моггерхэнгеру, не так ли? Если они поймают меня здесь, я буду в тупике.

 Больше я ничего не мог сказать, и она ничего мне не сказала. Я приказал Дисмалу выйти за дверь. Она отступила, закрыв лицо руками. Как будто мы были женаты двадцать лет, и я больше не мог выносить ее вида. Я схватился за стол и раскидал тарелки, бутылки, еду и столовые приборы в четыре стороны комнаты. Она и Делф могли бы этим питаться.

 

Глава 27

 

Клегг и Вэйланд вышли из-за деревьев. — Садитесь в машину, — сказал я. — Мы уходим.

Дисмал тут же устроился сзади, как будто для него это было более родным домом, чем для любого из нас. Я рассказал им в нескольких словах, что произошло.

— Они будут здесь с минуты на минуту, а если поймают, то разрежут на куски и скормят свиньям.

Я слышал, как Джун плачет, когда стоял возле кухни и раздумывал, пойти ли мне извиниться или поджечь дом. У меня было видение Делфа, идущего от телефонной будки и озадаченного идущим дымом. Жизнь была слишком коротка, опасности слишком серьезны. Я чувствовал вокруг себя холодный ветер газового завода, тот самый дедушкин бриз, который в страшные моменты возвращает меня в реальность.

Мой природный энтузиазм типа «да ладно тебе, я в порядке» сразу же выбил меня из этого состояния, но, тем не менее, ситуация, в которой я находился, затягивалась. Проделайте трюк, например, лишив Клода Моггерхэнгера добытых нечестным путем доходов, и вы обнаружите, что у вас нет друга, который мог бы вас защитить. Я, конечно, этого ожидал, поэтому и пошел в Доггерел-бэнк, но мне просто повезло найти там Джун. Она была из тех сентиментальных людей, которые заставляли мир вращаться немного быстрее, потому что не могли забыть ни одного хорошего поворота. И она была права, несмотря на то, что это могло означать мою смерть.

Клегг согласился с тем, что нам пора уходить, и сел в машину. Десять лет невзгод сделали его спокойным, но Вейланд был сварливым:

— Откуда ты знаешь, что он пошел звонить Моггерхэнгеру?

— Джун тебе расскажет.

Он стоял с кислым видом.