Лифт Me Up (СИ)

- Ужин при свечах… Романтика, - протянул он мечтательным голосом. – А ты говорила, что вечер испорчен. Специально, небось, все спланировала, коварная женщина. Затащить робкого и скромного парня в гости, споить, накормить и проделать с ним в темноте всякие грязные вещи.

- Я тебя умоляю, ты и так грязный, - тонко намекнула я на джинсы в земле, а, может, и на что-то другое. Достаточно не комментировать дальше, чтобы оставить ему свободу думать о сказанном в меру распущенности.

- Грязный, - согласился он. – Плохой-плохой бунтарь с островов по ту сторону Атлантики.

- Клоун, - одним словом разрушила я все его мечты о корабле, повязке на глаз и попугае. – Садись, кормить тебя буду.

- С ложечки? – он взглянул на меня полным надежды взглядом.

- С вилочки, - огрызнулась я и села напротив.

Он попробовал воплотить в жизнь то ли свои детские мечты, то ли сексуальные фантазии (у людей в этом плане очень разные фетиши и заскоки): сесть мне на колени. Процесс превратился в хаос. Препираясь и отбиваясь, я чуть не упала со стула, он опрокинул корзинку с хлебом. Со стола чуть не полетели столовые приборы, а бокал с глинтвейном Алекс виртуозно остановил за секунду до катастрофы. После чего схлопотал суровый взгляд хозяйки: нечего покушаться на целостность моих наборов посуды. В конечном итоге, спасовав перед моим осуждающим взглядом, он сел напротив, и мы принялись за поостывший ужин.

- И все-таки, Джелли, не поделишься страхами?

- Джелли? Что за неуважительное обращение, Капранос? – я вздернула бровь и постучала пальцами по столешнице, изображая недовольство. Станиславский не поверил. Алекс тоже, потому что его лицо озарила самодовольная улыбка победителя. Прозвище ко мне прилепится надолго.

- Энджи тебе не нравится. Элла – неинтересно. А Джелли, желейная конфетка, как раз то, что надо, сладкая моя, - сказал он мягким, как кошачья холка, голосом. Поговори мне еще таким тоном и будь уверен, что я поглажу тебя, поглажу полностью, Алекс Пакостный Соблазнитель Капранос. – Я все еще жду продолжения рассказа, - он упрямо продолжил гнуть свою линию.

- Умеешь ты обломать, - хмыкнула я. – А страшные истории на ночь не рассказывают. Ингода они возвращаются.

- Только у Стивена Кинга, - не сдавался Алекс.

- И в одинокие темные квартиры тоже. Не так реально, как у Кинга, но я не хочу пасть жертвой пустой квартиры и старых воспоминаний.

- А я уже не в счет?

- Нет, вернешься в отель, а я останусь ночевать с завываниями ветра и светопреставлением за окном.

- За кого Вы меня принимаете, мисс Кармайкл, «тварь ли я дрожащая или право имею»? Я бы остался в любом случае, ты же мне всю совесть изъела. Все жалел, что ушел в прошлый раз.

- Сейчас расплачусь от умиления, - не погрешила я против правды, но попыталась скрыть это надменным тоном, - еще и Достоевского приплел. Правильно все твоя совесть сделала. Расскажу, так уж и быть. Ты же с меня не слезешь, пока своего не добьешься.

- Еще как не слезу, - пообещал Алекс, предоставляя моему пошлому воображению дорисовывать сценарии и угадывать смыслы.

- Бери вино и бокалы, пойдем в спальню, тут холодно.

- Не совращай меня с пути раскаяния, женщина, - возопил он, но от меня не отставал. – И ты позволишь грязному Капраносу залезть в твою чистую кровать?

Вместо ответа просто толкнула его на постель. Вино и стекло в безопасности на столе, можно и поиграть в шалость или гадость. Потому после совершенной шалости я гаденько улыбнулась. Он быстро оправился от удара и потащил меня следом. Я устроилась задницей на подушке и протянула ноги на стенку. Да, детство взыграло. Алекс умостился более традиционным способом: головой к изголовью, упершись ногами в спинку кровати. Мы лежали, смотря в потолок, он подмял под себя мои волосы, наотрез отказавшись от подушки. Не учли мы лишь одного: как в таком положении потреблять алкоголь? Так он и остался невостребованным до конца ночи.