Лифтофобия (СИ)

Но по глазам было видно, что ему очень страшно услышать то, что мы сейчас скажем.

(Что ж, он не прогадал)

Самой смелой из нас оказалась Кэт, и она, глядя куда-то в пол, пробормотала:

– Мы настрочим рукопись от руки, выдадим её за труд Гоголя, и снос университета перенесут, поскольку это место будет исторически значимым.

Владимир Владимирович даже схватился рукой за стену, чтобы не плюхнуться на пол после такого.

Дыши, Володя, дыши, шептал он самому себе, я чётко это слышал.

Видимо, его жизнь уже летела строго нахуй, и ему было совершенно плевать, что здесь происходит – хуже просто некуда.

Поэтому он выдавил из себя, чуть не плача:

– Отличная идея, Катя.

Девушка как ни в чём не бывало улыбнулась и задала вопрос ребятам:

– Где можно в ночное время суток найти перо с чернилами и бумагу постарее?

– У сторожа в кладовке лежит куча всякого хлама, – вспомнила староста, которой в своё время пришлось бегать туда-сюда по поручениям.

Мы собрались было идти искать ключ, как нас вдруг остановил Владимир Владимирович.

(Что, подумал, план совсем плох?)

Но он сказал:

– Подождите, там камеры, я сам схожу принесу.

– Вы лучший препод! – Радостно выкрикнул Лео.

– Заткнись.

В итоге мы разделились – мы с Кэт, старостой и Машей отправились в кладовку работать над рукописью, так как Сашка с Машей гораздо лучше были знакомы с творчеством Гоголя, остальные ребята решили поспать перед боем за универ, а Сергей Сергеевич ушёл к себе либо напиваться, либо вешаться… а может, и то, и то…

Открыв с помощью связки ключей кладовку, мы попали в не то чтобы большую комнату, но заставленную кучей разных шкафов с книгами и документами, чемоданов, сундучков, и несколькими столами.

Здесь было столько пыли, что, сделав только шаг вовнутрь, я уже закашлял.

– Это что, тайная комната? – Сходу сострила Кэт, и вызвала саркастический смешок у Маши.

– Комната, в которой сторож тайно дрочет, – ядовито усмехнулась Саша.

И всё равно, несмотря на пыль, кучу мусора, шкафы и стены советского периода, комната и в самом деле показалась мне крайне таинственной.

Она была небольшой, но в моём воображении представала просто огромной.

Комната словно существовала вне времени – мир менялся за её дверью, дореволюционная Россия с клинками, чернилами вместо ручки и свечами взамен лампочек уступила место советскому союзу с ущемлением собственного «я», где человек ощущал себя насекомым в громадной цивилизации, но не здесь.

Это была волшебная комната, в которой ты мог быть чем-то большим.

Подсознательно вернуться в детство, время, когда я много воображал, и любил представлять, будто через шкаф и в самом деле можно попасть в другие измерения.

Или путешествовать во времени…

Казалось, будто в этой комнате все эти фантазии реальны: эта маленькая комнатушка содержала в себе множество волшебных артефактов, который способен найти и углядеть лишь тот, кто действительно желает их отыскать.

В комнате было необычайно тихо, и это придавало ей какой-то дополнительной глубины, без которой она была бы уже не такой очаровывающей.

Здесь пробуждались все мои самые светлые чувства.

Хотелось сесть прямо на полу, закрыть глаза, чтобы окунуться в свои грёзы, взять флейту и заиграть.

Хотелось нацепить на себя одеяния дворянина из 19 века, обхватить Кэт за талию и начать танцевать с ней вальс.

Комната будто определяла, кто ты такой в глубине своей замутнённой временем и жизнью души.

Напоминала тебе, что по-настоящему важно.

Наверное, именно поэтому здесь было так легко строчить, пусть даже и кося под Гоголя.

(Я вдруг почувствовал себя сыном Жюля Верна, который на протяжении нескольких лет выдавал свои рукописи за творения отца, чтобы заработать – меня всегда забавлял его поступок)

Всего один раз в жизни мне довелось побывать в этой комнате, и потом я долго спрашивал себя: а была ли комната? Реальна ли она?

Но в тот момент от размышлений меня спасла Кэт своим вопросом:

– Лёш, ты чего завис?

– Да-а… так…

Я не знал ответа.

Когда наступило утро, написано было очень много.

Я и сам не ожидал от себя подобного.

Это будто были даже не мои мысли, не наши с Кэт, Машей и старостой усилия, просто комната подсуживала нам.

Так что гордиться этим я не могу.

Когда пришло время выходить и защищать университет от «Бога из машины», мне оставалась ещё страница.

Кэт хотела было отправить Сашу, чтобы она возглавила наш отряд камикадзе во дворе, но та заявила, что Машу послушают больше.

– Э-э-э…, – занервничала сразу же рыжеволосая девушка.

Но Кэт и не думала отступать, когда сделано столь много.

В неё, похоже, вселилась та же уверенность, что и в меня.

Поднявшись и встав диаметрально противоположно Маше, она взяла подругу за плечи и затрясла их.

Уверенно заглянула в глаза подруге, и сказала:

– Послушай, Маш, всё у тебя точно получится. Я в тебя всегда верила.

Вспомни, как ты выступала на дебатах с Димой!

– Да, но я облажалась! – Растерянно заметила Маша.

– Ну так иди и снова облажайся… но одержи победу. Понимаешь?

– Нет…

– Неважно, просто иди!

Как ни странно, эта хуйня сработала, и Маша действительно набралась уверенности.

А я не отвлекался и продолжал писать.