Лига выдающихся декадентов

– Оставьте, Николай Владиславович, – устало вздохнул Розанов. – Угрозы тут бездейственны. Дайте я снова попробую. Боря, послушайте, вы же хотели работать – во благо мира. Грандиозную стройку или перестройку, «разрушим до основанья, а затем», молотки, мастерки, фартуки, вот это всё. Злодейка Минцлова на этот именно крючок вас удила, пытаясь вытащить в заграницу. Если в замыслах у ней не стояло прямого убийства… Может, хотела вас занять чем-то, например, тяжёлым физическим трудом на свежем воздухе: храм новой религии строили бы, не в переносном, а в прямом смысле, – купол там, архитравы, порталы из дерева вырезывать. Что угодно, лишь бы стихи и прозу не писали. И вот я показываю верный способ строительства нового – вашего! – мира, и вы можете запретить – буквально так! – существование таких персонажей, как Минцлова и её личарда в оправе без стёкол, и говорю вам: пишите! – а вы артачитесь. Как так? Сами же хотели!..

– Я подумаю, – брезгливо проворчал поэт. – Как, говорите, будет называться спасительный роман?

Розанов вскинул голову и с надеждой в голосе отозвался:

– Боринька! Это решать только вам.

Бугаев не соизволил прореагировать на выражение высокого доверия.

Вольский сказал веско:

– Нам с вами, Боря, вместе котят в ведре не крестить, однако давайте попытаемся хотя бы в эти несколько дней соблюсти уважение друг к другу.

– Я готов, – сию же минуту покорился Бугаев, но только вызвал у Вольского скрежет зубовный: меньшевик был вправе ожидать новой проделки. Поэт не преминул невинным голосом пожаловаться: – Василий Васильевич, Коля отказывается верить моему чистосердечию.

Бугаев ладошками зажал уши, когда Вольский заговорил:

– Это невозможно вынести! Видите, видите, Василий Васильевич, он всегда так делает! Боря целенаправленно нервирует меня! Из-за этого я разорвал с ним отношения.

Розанов ходил по ковру, щёлкая костяшками пальцев, и размышлял вслух:

– Как же изъять из её затылка записочку с магическими письменами, что витальность голему придаёт… Так-так. Кабаллистическую глину размоет океаническая вода. Но Минцлова – в Москве. Ситуация патовая.

Вольский досадливо воскликнул:

– Что же, никак не обороть чудище?

– Не обо… что?

– Обороть!

Розанов пробормотал:

– Показалось.

– У нас ведь имеется неподалёку океан! – возликовал Боря.

Спутники посмотрели на него как на сумасшедшего.

– В какой-нибудь версте! – твердил поэт.

– Совсем Боринька… того-с, – скорбно подытожил Вольский.

– Да я про подземный океан, на котором Москва стоит!

– Неужели? – скептически произнёс Розанов.

– Я геологией занимался. Диплом по оврагам готовил.

Розанов вскричал:

– Боря, вы – гений!

– А при чём тут овраги?!.. – вставил Вольский.

– Что же, в самом деле – вода в глубочайшем гроте? – всё-таки усомнился Розанов. – Плавать можно? А батисферы спускать?

– Это порода, насыщенная водой. Бездонные ямины зыбучего песку.

– Гм-гм. И вправду: чем не океан?

– Минцловой хватит! – злорадно произнёс Вольский.

– Боря, а как спуститься к этому морю? Знаете ли?..

– Профессор однажды вёл практическое занятие над самым берегом. Спуск начинается в подвалах доходного дома на Солянке.

Меньшевик спросил:

– Но каким образом заманить теософскую тётку под землю?

– Говорил же, сама явится! – проворчал Розанов. – Колебаний не испытает, ибо не осведомлена об океане: университетов не кончала, наукам ежели и обучалась, то исключительно «оккультным».

Стук в дверь предшествовал появлению коридорного, возвестившего:

– Господину Розанову – записка! И счёт за вчерашний ужин в номер-с.

– Розанову, Розанову! – прикрикнул адресат, хватая бумажные полоски и пробегая их глазами. – Этакая шантрапа приобретёт власть – всё развалит, исковеркает, даже фамилии. Расхожий Иванов каким-нибудь Ивановым станет. Ни минутой дольше здесь не останемся! Скорее собирайте пожитки. В фойе нас ждёт один человечек.

Бугаев мстительно сказал:

– Зачем нам новый персонаж?

– С чего вы взяли, Боринька, будто он новый? – улыбнулся Розанов. – С этого персонажа вся история и началась.

– Василий Васильевич хочет съехать, потому что он жадина, – смешливо задудел Боря в ухо Вольскому, как всегда нагруженному кардонкой. Тот брезгливо сморщился и ускорил шаг.

Худенькая дама замерла перед окном. Обернулась, когда Розанов ласково окликнул. Бугаев вздрогнул, узнав Мариэтту.

– Василий Васильевич, спасибо за телеграмму! – сказала она, будто не замечая Борю. – Первым же утренним поездом ринулась вдогонку.

Бугаев мялся и как будто не знал, как поступить. Наконец Мариэтта повернулась к поэту и с укором произнесла:

– Здравствуйте, Боринька! Отчего так долго не писали мне?

Бугаев дёрнул плечом:

– Времени катастрофически не хватает. Знаете, всё медитации, медитации… Вот справимся с Анной Рудольфовной, может и черкну пару строк.

Девушка слегка наклонила голову.

– Вы присоединились к нашему обществу в опасное время, – сказал Розанов, разрядив своим вмешательством обстановку. – Следует ожидать новых покушений на наши жизни. Боря, отведите нас к тому дому, из подвалов которого лежит путь к морской стихии.

* * *