Лия

— Послушай, что я написал, — и я принялся читать последнее предложение, оставшееся незаконченным, — «Передай маме, чтобы она не беспокоилась, я уже говорил с Ниной и она сказала, что согласна…» Теперь скажи мне, что писать — «приехать на следующей неделе» или «приехать, но в следующем году, потому что сейчас она занята, думает…» Ну, так как быть?

Нина недоверчиво посмотрела на меня, отвела глаза и глянула снова, на этот раз решительно. Улыбка расцвела на ее губах, и она, покраснев, кивнула:

— Пиши «приехать»…

— Написал. А дальше?..

— Дальше так: «…как только достанем билеты…»

Я вскочил из-за стола и, охваченный радостью, крепко обнял и страстно поцеловал Нину. Она с трудом вырвалась из моих объятий и, закрывшись ладонями, как щитом, притворилась, что сердится, однако долго ей не удалось сохранять эту позу, и она засмеялась.

— Если б я знала, что ты будешь так меня истязать, то не пришла бы…

— Скажи лучше, как тебя пропустили?

— Я вошла как раз в тот момент, когда женщина на посту отлучилась и вместо нее сидел какой-то паренек.

— Превосходно, значит, мы отсюда больше не выйдем, потому что если появится бабец…

— Кристиан, посмотри, какой золотой день — солнце и небо, как в раю. Расцвели акации, а ты хочешь сидеть в комнате. Что мы здесь забыли, а?

В самом деле, ярко светило солнце, воздух, напоенный ароматом цветущих деревьев, был настолько чист и прозрачен, что можно было разглядеть точки машин, которые, словно муравьи, взбирались вверх и сползали вниз по шоссе, пролегавшем по холму далеко за городом. Мы доехали на троллейбусе до самого центра, затем пошли пешком. Молча держали друг друга за руки, и Нина отводила глаза, в которых светилась безграничная радость. Я чувствовал себя легким, как перышко, мне передалось ее желание не пропустить взглядом ни одного прохожего, ни один куст, ни одно дерево, ни один листок и цветок — хотелось, чтобы все видели и знали, как мы счастливы.

Нина взяла меня под руку, и мне казалось, что рядом со мной — цветок в нимбе яркого света, настолько она была хороша.

Мы дошли до парка и около получаса просидели на скамейке, переговариваясь только взглядами, и разглядывая парочки, которые прогуливались перед нами. Стемнело, но фонари еще не зажглись, и вечерние сумерки благоухали цветущей акацией, были наполнены затухающим шумом улицы, в кроне деревьев захлебывались соловьи.

Безмятежная тишина воцарилась в моей душе, не хотелось ни о чем думать. Мне было хорошо. Я бросил ленивый взгляд вдоль аллеи и обратил внимание на несколько силуэтов, выделявшихся на фоне прогуливающейся публики цветистостью своих одежд и раскованностью движений. Это были три молодые цыганки, дерзким взглядом рыскавшие по тенистой аллее, высматривая только им известно что.

Первая, совсем юная, лет тринадцати, бесстыдным взглядом разглядывала всех прохожих. Она что-то напевала, и из-за гибкости походки казалось, что она все время танцует. Ее взгляд встретился с моим, и во мне затрепетала давно погребенная, тонкая и болезненная струна. Я-то считал, что навсегда вытравил ее из своей души, а она, проклятая, оказалась еще живой. Помимо своей воли я опустил глаза. Цыганка сразу же подскочила к нам и с упорным бесстыдством схватила ладонь Нины:

— Давай погадаю, госпожа. Вижу, ты хорошая девушка, давай скажу, что тебя ждет, кого тебе надо остерегаться, кто твои враги, все тебе скажу…

Глаза Нины округлились, щеки покраснели и, удивленно улыбаясь, она потерянно посмотрела на меня.

— Девочка, — важно обратился я к цыганке, — ступай сперва выучи азбуку, сказки почитай, а потом приходи и рассказывай нам…

Видно было, что девчонка была полна амбиции и любой ценой хотела доказать мне, что сперва появилось яйцо, а уж потом курица. Она стала прямо передо мной, уперевшись одной рукой в бедро, и попыталась возразить:

— Господинчик, дай свою ладонь, и я скажу тебе все, скажу, кто ты и…

— Ну, давай-давай, ступай, а то отстанешь от остальных и заблудишься, — остановил я ее и, поднявшись со скамейки, мягко взял ее за локоть, указывая дорогу.

Она вырвала руку и двинулась по аллее, гордо и соблазнительно покачивая бедрами, стреляя глазами по сторонам.

— Представь себе, находятся дураки, которые верят в басни этих спекулянток, — сказал я Нине, указывая взглядом на группу парней и девушек в конце аллеи, которые столпились вокруг одной из цыганок.

Нина томно посмотрела на меня, положила голову мне на плечо и спросила:

— Ты не будешь сердиться, если я признаюсь тебе кое в чем?

— Нет.

— Я тоже в это верю.

— Во что?

— В колдовство, предсказания, гадания, заговоры и так далее.

— Послушай, надо быть серьезной!

— Честное слово, Кристиан, можешь обо мне думать, что хочешь, но я испытываю какай-то страх перед всем, что мне неизвестно. Мне постоянно кажется, что моя судьба сыграет со мной еще не одну шутку и… боже, боже…

— Иначе и жить было бы неинтересно, — глубокомысленно заметил я, затем спросил, глядя ей прямо в глаза: — хочешь, я скажу, что ждет тебя в будущем?

— Откуда ты знаешь? — мягко улыбнулась Нина.