Лик Архистратига

Эти размышления посетили голову Ефрема, пока пространство не начало кристаллизоваться из бесформенного хаоса в настоящий физический мир. И мир не только возник перед глазами, а нарисовался вместе с потерянной кем-то монетой. Недалеко от Милетина стоял живой настоящий человек, одетый в красный шёлковый кафтан, обтягивающий его не слишком худощавую фигуру. Одежду дополняли зелёные леггинсы. На голове у мужчины красовалась довольно больших размеров беретка, свешивающаяся на одно ухо. Но всю его средневековую одежду украшала двухсторонняя алебарда, на которую мужчина опирался, как на посох. Он уставился на Ефрема и вдруг проговорил на чистом русском:

— С приездом, милейший.

«Милейший»? Что-то знакомое почудилось Милетину в таком обращении. Да и голос. Конечно, голос! Но экстрасенс на всякий случай взглянул на себя — во что одет, во что обут. На нём оказалась точно такая же красного шёлка курточка и точно такие же обтягивающие бёдра штаны с гульфиком, украшенным разноцветными бантиками. Он снова взглянул на окликнувшего его мужчину.

— Иван Кузьмич?! — осторожно спросил Ефрем, полувопросительно глядя на стоящего рядом хранителя алебарды.

— Ну, наконец-то! — снова отозвался мужчина. — А я уж было подумал, совсем меня не узнаешь. И ещё думал, что придётся здесь одному ошиваться, но маска решила-таки и тебя сюда забросить. Что делать, видать вдвоём нам придётся по всем эпохам до конца шастать.

— А что это за дворец такой? — поинтересовался экстрасенс и принялся оглядывать здание, на пороге которого они стояли.

Дворец оказался украшен резными каменными пилястрами, лепниной и прочими завитушками в стиле настоящего барокко. Прямо над крыльцом нависал открытый балкон, перила которого были застелены бархатом такого же красного цвета, как шёлковые кафтаны у стоящих внизу русских путешественников. Двор перед зданием, вымощенный тесаным кирпичом, радовал глаз, а стена, окружающая дворцовый двор, выглядела настоящей крепостной с узкой балюстрадой наверху у самых бойниц. По ней прогуливались одетые в такие же красно-зелёные шелка вооружённые алебардами мужчины.

— Знаешь, Иван Кузьмич, — задумчиво проговорил Ефрем. — Наше нынешнее приключение состоится, скорее всего, в гвардейском отряде, охраняющем этот дворец. Одежда явно относится к эпохе возрождения. Знать бы только кого и зачем приходится охранять и не будут ли снова покушаться на наши тела или же души служители маски?

Тут во внутренних покоях здания послышалась суматошная возня, и на высокое крыльцо вышло несколько явно католических священников, поскольку рясы на них были лилового цвета. Причём, в таких рясах позволяли себе разгуливать только епископы или же кардиналы. Позади шествовали простые монахи с выбритыми тонзурами и грубыми габардиновыми рясами коричневого цвета с откинутыми на спину капюшонами, что свидетельствовало о принадлежности священников к ордену францисканцев. Двое из них вытащили на крыльцо большое кресло и бросили возле несколько подушечек-думок. Вскоре за наружными воротами тоже послышались голоса. Двое стражников спустились со стены, сняли со скоб поперечное бревно, служащее надёжной задвижкой и открыли ворота.

— Глянь-ка, кто к нам приехал! — озадаченно крякнул Окурок.

— Ничего себе гости дорогие! — вослед ему удивился Котёныш.

Удивляться было чему, потому как из карет, подъехавших к наружным воротам, вылезали тоже священнослужители, но уже не в католических, а православных подрясниках. Впереди всех шествовал архиерей в одетом поверх подрясника саккосе с большим омофором. В руках высокого православного священнослужителя был жезл, а следующие за ним монахи несли в руках два рипида [55] с изображёнными на них херувимами.

— Ничего себе, — повторил Ефрем. — В гости к католикам явился какой-то православный батюшка!

— Это не просто батюшка, — покачал головой Иван Кузьмич. — Я хоть и отставной офицер, но знаю, что так у нас только архиереи или епископы одеваются. А встречают их тоже не простые батюшки, хоть о католицизме я вообще ничего не ведаю.

— Что же православному епископу у католиков делать? — не понимал Котёныш. — Да и кто с католиками из русских православных дружил в прошлом? Может, я в истории ничего не понимаю, но не было такого никогда!

— Сейчас увидим, — хмыкнул Иван Кузьмич.

Меж тем стеклянные двери дворца отворились и на порог вышел ещё один католик, только одетый в белую кружевную рясу, а на голове у него красовалась двухконечная тиара того же цвета.

— Вот это да! — округлил глаза Ефрем. — Никак сам папа римский на встречу с православным священником вышел.

— Сам ты православный, — буркнул Иван Кузьмич. — Мало ли откуда этот богоборец прибыл! Посмотри-ка, что на груди у православного висит. Я, признаться, всё готов был увидеть, но только не это.