Лик Архистратига

— Очень просто, — продолжил Никита. — Любая живущая здесь особь не нужна, в конечном счете, ни живому миру, ни, тем более, нынешнему Зазеркалью. А инфернальные хозяева смотрят на них как на использованный материал, который давно пора выбросить на помойку. К примеру, патриарх Всея Руси Никон, приведший страну к двоевластию, гражданской резне и братоубийственной ненависти так и не похоронен в вашем мире. Могила у него, конечно, есть в Новом Иерусалиме под Истрой, но только номинальная. Дело в том, что земля таких не принимает, уж поверь. Так что зависают они здесь и ждут своей востребованности. Не мне судить, нужен ли кто из этих «живее всех живых» вашему миру?

— Сколько же собралось наших душегубцев в этом бесконечном тюремном коридоре? — удивилась Наташа. — Сколькими вы ещё снабдите нашу обескровленную умирающую землю?

— Действительно душегубцев, — согласился мальчик. — И действительно много от нас к вам переселяется. Но я определить не в силах, кончится или нет поставка злодеев. Я вас, тёть Наташ, хотел ещё с одним неумирающим познакомить. Он вон за той дверью затаился.

Экскурсовод показал гостье на очередную железную дверь с зарешечатым окошечком и потащил женщину туда, чтобы она смогла посмотреть на спрятанного там человека? Человека ли? В этом девушка сильно сомневалась, потому что здешних жильцов можно величать только особями, что и делал успешно её знакомый. Доппельгангера тоже можно понять, ведь их мир неразрывно связан с физиологическим живым. Исчезнет один, исчезнет и другой.

— Стоит ли шкурка выделки? — на всякий случай осведомилась девушка.

— Вы о чём, тёть Наташ? — не понял мальчик.

— Ты показываешь мне личностей, с которых не советуешь брать пример бытия, — уточнила Наташа. — Тогда зачем вообще на них любоваться?

— Уж поверьте мне, знание никогда не помешает, — усмехнулся мальчик. — Так было до сих пор в мировой истории. Не знаю, может быть, в вашем мире к знаниям относятся сейчас по-другому?

— Ну, хорошо, — сдалась девушка. — Показывай своего подопечного.

Наташа заглянула в окошечко и сразу почти ничего не разглядела, поскольку комната за дверью освещалось тусклыми факелами. Полутемье, видимо, нравилось обитателям помещения. Тут в углу Наташа заметила начищенные рыцарские доспехи. От них по комнате плясали несильные отражения. А рядом с доспехами в глубоком кресле сидел мужчина в расшитом золотом пенджикенте. [71] Его действительно можно было посчитать каким-нибудь эмиром бухарским или, на худой конец, эмирским бухаром, если бы не слишком белая кожа и не европейские черты лица.

Мужчина выглядел довольно живописно, потому что носил длинные чёрные волосы и такую же окладистую бороду, которая даже отливала металлической синевой. Оригинальный вид хозяина комнаты вызвал у девушки брезгливую усмешку и к тому же она непроизвольно передёрнула плечами.

Наблюдавший за ней доппельгангер удовлетворённо кивнул. Видимо, человек за дверью вызывал у него такое же чувство как и у гостьи. Но Никита пока молчал, предоставив Наташе насладиться подглядыванием. Тем более, что в комнату, где сидел бородатый мужчина, вошла женщина в парандже, держащая на руках младенца. Мужчина, увидев её, встал и сделал несколько шагов навстречу.

— Этот младенец некрещеный, Меффрэ? — спросил мужчина.

— Будь уверен, я знаю что делаю, — ответила пришедшая.

Затем она положила младенца на стоящую посреди комнаты квадратную тумбу красного мрамора, скинула восточную одежду, не обращая внимания на то, что паранджа упала на пол. Потом принялась зажигать на тумбе свечи и в комнате стало чуть светлее.

Наташа заметила нарисованную сверху на мраморном постаменте шестиугольную звезду. Видимо, это каменное сооружение служило в комнате алтарём. Да и само помещение превращалось на время в часовню, потому что никаких особых мебелей там не было вовсе, кроме нескольких кресел и широкого, обитого шёлком дивана. Ещё на стенах висело несколько изображений шестиконечного креста, только все кресты висели почему-то вниз головой. Именно так был распят в своё время апостол Пётр, потому что никак не мог простить себе исполнившегося предсказания Иисуса: «Аминь, глаголю тебе. Яко в сию нощь, прежде даже алектор не возгласит, трикраты отвержешися Мене». [72]

Только апостол Пётр и здешние жители были воистину обитателями разных миров. Наташа обернулась к Никите, подозревая, что сейчас за дверью произойдёт что-то несусветное и молча показала мальчику на решётку. Он ни слова не говоря посмотрел в окошко, потом обернулся к гостье, но только покачал головой:

— Мы ничего не сможем сделать, тёть Наташ. Это французский маршал Жиль де Лаваль барон де Ре, один из самых ближайших сподвижников Жанны д’Арк.

— Орлеанской девственницы? — ахнула Наташа. — Этого не может быть!