Лик Архистратига

— Почему? — мальчик совсем по-взрослому посмотрел в глаза гостьи. — Почему чего-то не может быть, тёть Наташ? Этот господин занимался да и сейчас не перестаёт заниматься чёрной магией. Кстати, при сожжении Жанны, он всего лишь чуть-чуть опоздал. Во главе рыцарского отряда он ворвался в Руан, когда спасительница Франции уже благополучно сгорела и можно было только поклониться её пеплу. Именно после этого де Рэ чуть ли не в открытую стал заниматься дьявольщиной. Тысячи девушек пропадало в его замках Машекуль и Тиффож. Там же совершались чёрные мессы, на которых приносились в жертву младенцы. Некрещеных детей обычно отыскивала его ближайшая помощница Меффрэ.

— Почему ты это мне показываешь? — спросила с вызовом Наташа, однако ещё раз заглянула в сатанинскую часовню.

В комнату за дверью принялись собираться какие-то люди в балахонах с глубокими капюшонами укрывавших головы вошедших. Одна из вошедших оказалась девушкой. Она откинула капюшон на спину и обнажившиеся локоны рассыпались по плечам. Жиль де Рэ подошёл к девушке с тонкой улыбкой пробежавшей по губам полускрытых чёрно-синей бородой. В руках рыцаря оказался длинный обоюдоострый кинжал.

Девица упала на колени перед хозяином комнаты, потом поцеловала обе руки рыцаря и приняла в свои кинжал. Жиль де Рэ поднял девушку с пола, подвёл к стоявшему посреди капища алтарю, поставил девушку с одной стороны, сам встал с противоположной, освободил младенца от пелёнок и положил его на голый мрамор. Собравшиеся в капище люди принялись бормотать какие-то заклинания, постепенно превратившиеся в тоскливую унылую молитву тому, для кого была приготовлена жертва.

— Отец наш, великий и милостивый! — вдруг прозвучал мощный голос рыцаря и под сводами подвала это напоминало раскаты далёкого грома. — Очисти душу мою, благослови недостойного раба твоего и простри всемогущую руку твою на души непокорных, дабы я мог дать свидетельство всесилия твоего… [73]

Он взял с аналоя, стоящего рядом, золотую пентаграмму, поднял её над головой двумя концами вверх и продолжил:

— Вот знак, к которому я прикасаюсь. Вот я, опирающийся на помощь тёмных сил, я — провидящий и неустрашимый. Я — могучий — призываю вас и заклинаю. Явитесь мне послушные, — во имя Айе, Сарайе, Айе, Сарайе…

Над мраморным алтарём красного цвета вдруг пролетела взявшаяся ниоткуда птица, похожая на летучую мышь. А, может, это действительно была только мышь, но за ней, загребая воздух краями, пролетела пурпурно-лиловая материя, за которой, натужено вздыбливая крылья, показался петух в короне. Петух уселся на золотой трезубец, установленный на одной из сторон алтаря и по хозяйски осмотрел свои владения. Петух оказался как раз меж девицей, держащей в обеими руками кинжал и Жилем де Рэ. Пенджикент мужчины подчёркивал фигуру, но на его голове явно на хватало зелёной чалмы.

Балахонная паства капища зажгла свечки как это делают православные на Пасху, и каждый из присутствующих читал вполголоса нараспев то ли молитву, то ли мантру, так что получался ощутимый звуковой фон, но он не вносил диссонанса в общий ход чёрной мессы. Меж тем рыцарь продолжил заклинания:

— Во имя всемогущего и вечного… Аморуль, Танеха, Рабур, Латистен. Во имя истинного и вечного Элои, Рабур, Археима, заклинаю вас и призываю… Именем звезды, которая есть солнце, вот этим знаком, славным и грозным, именем владыки истинного… Рази!!

Девушка, стоящая по другую сторону, вздрогнула и чуть не выронила кинжал, потому что младенец в этот момент проснулся и поднял крик.

— Рази!! — свирепо зарычал рыцарь.

Девушка закрыла глаза и смаху вонзила кинжал в тельце ребёнка. Младенец тут же захлебнулся криком и замолчал. По капищу пронёсся вздох облегчения, будто все присутствующие получили и разделили энергию принесённой жертвы меж собой. Кровь ручьём пролилась на красный мрамор и Наташа, задыхаясь, отпрянула от зарешеченного окошка. Ей вдруг показалось, что на жертвеннике лежал её сын. Она помнила его маленького таким же, каким был принесённый в жертву ребёнок.

— Зачем?.. зачем?.. — спрашивала она у Никиты.

Тот молчал, опустив голову.

Наташа отняла руки от груди, поправила платье и почему-то снова покосилась на крохотное зарешеченное окошечко. Но тут же встряхнулась, как та собака, сбрасывающая с себя прилипшую жидкую грязь, и снова посмотрела на приставленного к ней чуткого, внимательного и очень исполнительного доппельгангера. Правильно, он помогал сейчас, но кому? Ведь Наташа пришла сюда совсем не для прогулки по музею неживых фигур, хотя здесь они всегда живее всех живых. Чтобы отыскать сына ей потребуется время, а сколько отпущено девушке для посещения? — она не знала. В любой момент её могут просто вернуть, выбросить назад в киммерийскую пещеру. Тогда придётся смириться с безвозвратной потерей сына, ведь время потрачено не на его поиски, а на знакомство с нелюдями. Что ж, каждый сам делает свой выбор.