Лик Победы

Штанцлер, шатаясь, отступил к стене, налетев на дряхлый доспех, с грохотом рухнувший на каменный пол. Бледный, как покойник, бывший кансилльер молча хватал ртом воздух. Сердечный приступ? Очередная брехня? Не все ли равно?! Если тварь издохнет, ничего не изменится, разве что судьба убережет Иноходца Эпинэ от убийства старика.

– Монсеньор, – влетевший Карваль походил на закинувшуюся перед барьером лошадь. Бедняга, для него Штанцлер – друг и живая легенда. – Монсеньор, господину кансилльеру плохо!

– Так дайте ему воды, – отрезал Эпинэ, – но он такой же кансилльер, как вы кардинал Талигойский.

Никола ворвался вовремя. Или наоборот. Что ж, Август Штанцлер поживет еще немного. Робер вздохнул, с удивлением оглядел пистолет в своих руках и сунул за пояс. Нестерпимое желание убить ушло, уступив место гадливости и удивлению.

Откуда-то взялся слуга с подносом. Никола сунул в дрожащие пухлые пальцы стакан, на лице капитана были ужас и непонимание. Думает, не сошел ли его «Монсеньор» с ума, а он, наоборот, поумнел. Только поздно. Эпинэ устало посмотрел на Штанцлера. Нет, не умрет, такие не умирают, их надо убивать, причем вовремя. Мерзавец пил, а перед глазами Иноходца стояло ледяное нездешнее небо.

«Молитесь Создателю, чтобы Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига…»

Закрывающая горизонт гора, седины Лиса, синий взгляд Ворона…

– Бла… годарю… – Штанцлер вернул кубок Карвалю, умудрившись оказаться за спиной капитана. Встань Лис и Штанцлер рядом, кого бы выбрал Бакра и кого бы выбрал Рокэ? Впрочем, Ворон носит с собой два пистолета…

– Я понимаю тебя, Робер, – Амалия тоже «понимала», – понимаю… Нет ничего страшнее, когда друзья уходят, а ты остаешься тащить свой воз. Я трижды проходил через это, Робер, трижды…

– Больше вам это не грозит, – герцог Эпинэ посмотрел бывшему кансилльеру в глаза, – клянусь вам.

– Как бы я хотел разделить вашу уверенность, – покачал головой Август Штанцлер. – Но нам будет очень, очень трудно, вы даже не представляете как.

– Представляю, – медленно проговорил Иноходец, – именно я и представляю. По Ренквахе, Барсовым Вратам, Дараме… Но вы, эр Август, на сей раз нас не переживете. Если восстание захлебнется, вы отправитесь в Закат раньше тех, кого втравили в это безумие.

Глава 5 Ургот. Урготелла Талиг. Старая Эпинэ

399 год К.С. 21-й день Осенних Скал

1

Принцесса Елена называла принцессу Юлию пампушкой, та в ответ величала сестричку зайчиком, намекая на выступающие вперед зубки. Впрочем, для наследниц дочки Фомы были очень даже неплохи, куда лучше других принцесс. По крайней мере, если верить графу Шантэри. Марсель верил. Виконту больше нравилась Юлия, дядюшка Франсуа предпочитал Елену, и именно у нее был день рождения, по случаю которого во дворце играли мистерию[57].

Мода смешивать балы с театральным действом родилась при гайифском дворе лет пятнадцать назад и в считаные годы завоевала чуть ли не все Золотые Земли. Исключение составляли дикие засаграннские страны и Талиг. Его величество Фердинанд уперся, как четыре осла, и, к вящему разочарованию блестящих молодых людей, запретил гайифские балеты. Унять разбуянившегося короля то ли не смогли, то ли не пожелали, и Талиг остался без мистерий, о чем Валме время от времени сожалел. Зато теперь виконт получил все и сразу, что его никоим образом не обрадовало, хотя начиналось нынешнее безобразие мило и мирно.

Елена еще весной заказала музыку к «Элкимене» Софимета[58]. Выбор казался странным, но именинница имеет право на причуды, особенно если она – принцесса. Главную роль в своем балете Елена предложила Ворону, и тот не моргнув глазом согласился, а теперь исчез. Вышел утром из особняка и как сквозь землю провалился.

Граф Шантэри рвал и метал, Герард с круглыми от отчаянья глазами порывался бежать искать Монсеньора, а Марселю было смешно. До тех пор, пока дядюшка не объявил железным голосом, что, если герцог не объявится, изображать Черного Гостя будет виконт Валме. Марсель возмутился, но старый дипломат был непреклонен – если наследница Фомы в день своего рождения по вине талигойской стороны останется без балета, случится страшное. Виконт поупирался и согласился. Не то чтоб он боялся скандала – Рокэ сходило с рук и не такое, тем более перед войной, но девушку было жаль. Принцесса отказала чуть ли не дюжине набивавшихся в Черные Гости кавалеров, заполучила мечту, и на тебе.