Читаем Лик пустыни полностью

Море начало быстро отступать с равнин Средней Азии. Климат оставался субтропическим пустынным, но горы поднялись до тех высот, где выпадало значительно больше осадков. Реки вновь стали полноводней и, объединившись вместе на осушавшейся от моря равнине, породили крупную единую реку. Это была уже настоящая предшественница или прародительница Аму-Дарьи. Ее так и называют Пра-Аму-Дарьей. По мере подъема гор река все больше размывала их склоны, все больше сносила и воды и песка и наращивала песчаные равнины, раскинувшиеся от подножий гор до самого моря. Много раз Пра-Аму-Дарья загромождала свое русло и находила себе новый путь, оставляя после себя песчаные пустынные равнины. И уже тогда, когда на земле существовал первобытный человек, Пра-Аму-Дарья в последний раз откладывала пески на равнинах южной части Кара-Кумов, сливая свои воды с водами рек Мургаба и Теджена. На месте западной части Кара-Кумов располагался залив тогдашнего Каспийского моря, называемого геологами Хазарским. В заливе морские раковины смешивались с пресноводными, жившими в реке и сносившимися ею в море. Это было в эпоху таяния самого большого оледенения, когда ледниковый щит опускался по долине Днепра почти до Запорожья и по долине Дона до окрестностей г. Калача, а Каспийское море сливало избыток своих вод через Манычский пролив в Черное море.

Но вскоре после этого Пра-Аму-Дарья загромоздила свое русло настолько, что потекла в совсем другом - северном - направлении; повидимому, она воспользовалась древним руслом Зеравшана, тогда1 многоводной реки, не разбиравшейся еще на орошение. Возможно, что в это русло впадала прежде и Сыр-Дарья, которая на протяжении конца плиоцена и всего четвертичного периода многократно блуждала по Кызыл-Кумам, находя себе пути между останцевыми горными массивами. Она начала свою историю с того, что текла от Ферганы прямо на запад, через Голодную степь в сторону Бухары, и, каждый раз меняя направление течения, выискивала себе путь все далее и далее на север.

Поворот Пра-Аму-Дарьи на север надо считать рождением современной Аму-Дарьи. Вслед за изменением течения началось новое горообразование. Северная часть Кара-Кумов начала медленно приподниматься, словно всплывая. Но так как сложена она была рыхлыми толщами речных песков и глин, то Аму-Дарья легко успевала пропиливать себе долину. Выйдя на север, Аму-Дарья нашла ряд котловин и начала изливать в них свои воды и заносить их своими наносами. Это было в период последнего оледенения наших русских равнин.

В связи с таянием этого оледенения Каспий стал многоводней, и вновь на месте западной части Кара-Кумов образовался далеко вдающийся в пустыню залив так называемого Хвалынского моря второй половины ледникового периода истории земли. Он омывал песчаные берега и подмыл в них уступ, оставшийся доныне. На склонах Балханских гор (к востоку от Красноводска) сохранились ряды валунно-галечных валов, набросанных волнами этого залива. Морские раковины этого времени тысячами встречаются в каждой котловине среди песков. Но нет среди них ни одной пресноводной раковины, так как именно в эту эпоху Аму-Дарья ушла из Кара-Кумов и сносила свои воды на север.

Немного времени понадобилось ей на то, чтобы затопить своими водами Хивинскую, Сарыкамышскую и лежащую уже среди Устюрта Ассакеауданскую котловины, превратив их в одно огромное пресноводное озеро. И все же площадь его оказалась недостаточной, чтобы уравновесить испарением приток амударьинских вод. Уровень их поднялся еще выше и нашел исток на юг, в сторону Каспийского моря. Так на глазах первобытного человека пустыню пересекла новая река - Западный Узбой. Западным его называют в отличие от Келифского Узбоя - цепи солончаковых котловин, расположенных в юго-восточных Кара-Кумах.

Воды Западного Узбоя, сравнительно небольшой реки, по которой текло лишь около пятой доли современной Аму, быстро промыли себе долину свыше 500 километров длиной (а с излучинами более 775 километров) и впадали в Каспий в окрестностях теперешнего города Красноводска.

Несуществующая река. Сухо сейчас русло Узбоя. Много веков не текут по нему воды. Но русло сохранилось во всей своей свежести. Местами оно углублено до 60 метров, образуя глубоко врезанные излучины. Местами его долина расширяется до 6 километров, а в низовьях и до 20. В трех местах Узбой пересекал участки, где слои земной коры сгибались в складки, продолжавшие постепенно приподыматься. В этих местах реке пришлось не только промыть древние речные наносы, но и пропилить себе путь в известняках. С этой работой река не успела справиться полностью. Она срывалась с известняковых плит грохочущими водопадами, а под ними, вращая камни, выдалбливала $ скалах глубокие ямы - водовороты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное
Четыре социологических традиции
Четыре социологических традиции

Будучи исправленной и дополненной версией получивших широкое признание критиков «Трех социологических традиций», этот текст представляет собой краткую интеллектуальную историю социологии, построенную вокруг развития четырех классических идейных школ: традиции конфликта Маркса и Вебера, ритуальной солидарности Дюркгейма, микроинтеракционистской традиции Мида, Блумера и Гарфинкеля и новой для этого издания утилитарно-рациональной традиции выбора. Коллинз, один из наиболее живых и увлекательных авторов в области социологии, прослеживает идейные вехи на пути этих четырех магистральных школ от классических теорий до их современных разработок. Он рассказывает об истоках социологии, указывая на области, в которых был достигнут прогресс в нашем понимании социальной реальности, области, где еще существуют расхождения, и направление, в котором движется социология.Рэндалл Коллинз — профессор социологии Калифорнийского университета в Риверсайде и автор многих книг и статей, в том числе «Социологической идеи» (OUP, 1992) и «Социологии конфликта».

Рэндалл Коллинз

Научная литература