Лик Сатаны

— Вряд ли она вспомнит, — пожала плечами Юля. — Столько лет прошло! Наверняка разок всего и видела, когда Литвяк умолял о любви: «Приди ко мне, о, пылкая Цирцея, обнимемся руками и ногами!»

Никита улыбнулся и с важным видом произнес:

— Кстати, забыл сказать самое главное. Знаете, когда в разговоре с Пайсовым я как бы невзначай упомянул о погибшем в пожаре Коробкове, он даже не отреагировал.

— Согласись, это вовсе за уши притянуто, — возразила Юля, глянула в опустевшую чашку и направилась к плите за новой порцией.

— За уши, ты права! — кивнул Никита. — Вот только коляска нашему инвалиду не особо нужна. Ходит Пайсов бодро, даже на палку не опирается, но старательно изображает из себя немощного старикана. Опять же Соколов туда примчался.

— Послушайте, — вмешалась Саша, — если все они, включая моего деда, и совершали какие-то преступления, сроки давно вышли. Есть же, ну, я не знаю, амнистия, или как это называется? Вы думаете, что дед участвовал в незаконном обороте золота? Но тогда где оно? Сколько его вообще было? И с чего вдруг эти люди так старательно заметают следы?

— Парируйте, граф! — рассмеялась Юля и выключила газ под туркой.

— Возможно, они не полиции боятся, — пожал плечами Никита. — Или не столько суда, сколько ограбления. Твоего деда выбросили из окна, Коробкова, возможно, тоже убили. Или же… Или дело идет о преступлениях, не имеющих срока давности.

— Каких? — запальчиво спросила Саша, а Юля, присевшая на свое место, тихо ответила:

— Например, военных. Вспомните Коробкова, ведь тот еще аферист. Получал ветеранскую пенсию, а после выяснилось, что он в военных действиях не участвовал, хотя по возрасту вроде подлежал призыву, но в самом конце войны. Только откуда нам знать, сколько ему на самом деле было лет?

— Мой дед вообще перед войной родился! И Соколов, и наверняка Пайсов. О каких тогда военных преступлениях может идти речь?

— Откуда я знаю? — поморщился Никита. — Но с чего вдруг старики переполошились?

— То есть все они из коза ностра местного розлива? Адепты тайного общества? И далее по списку? — уточнила Саша.

На лицах Юли и Никиты одновременно появилось странное выражение. Они переглянулись, Саша заметила, как засверкали их глаза.

— Что? — зло спросила она. — Что я не так сказала?

— Все так! — ответил Никита, затем суетливо затолкал телефон в карман и потребовал: — Знаете что, давайте все-таки проедем к единственному источнику информации по иконе Литвяка. Юлька, ты бы предупредила Ладу Юрьевну о нашем визите!

— Тогда она точно на порог не пустит, — улыбнулась Юля. — Лучше внезапно! Поехали, хотя и не верю я в разумность этой затеи.

В машине они молчали. Чтобы не попасть в пробки, Юля свернула на объездную дорогу и прибавила скорости. Напряжение, сгустившееся в салоне, было настолько плотным, что давило на плечи. Наконец Саша не выдержала и спросила:

— Скажите, о чем вы подумали, когда я сказала про стариков-разбойников? Неужели считаете, что во всем виноват только дедушка? А как же тогда Пайсов, Соколов? Им-то чего бояться?

Никита, сидевший впереди, оглянулся и посмотрел на Сашу и даже успокаивающе улыбнулся, но ей это не помогло, потому что Юля безжалостно произнесла:

— Скорее всего друзья твоего деда с ним и расправились, как это ни прискорбно сознавать! Вероятно, дело не в золоте, а в каких-то документах! Ты ж сама говорила, что пропали архив и часть фотографий?

Саша открыла рот, но сказать в ответ ничего не успела. Никита вдруг вылупил глаза и заорал. Позади что-то грохнуло, и в тот же момент заднее стекло автомобиля разлетелось вдребезги.

Машина вильнула в сторону, едва не врезавшись в бетонное ограждение. Юля взвизгнула — коротко, отчаянно — и до отказа вывернула руль. «Кайен» резко ушел влево, выскочил на встречную полосу и чуть не столкнулся лоб в лоб с грузовиком, но Юля в последний момент столь же резко отвернула вправо. Саша упала на сиденье, ударилась головой о дверцу и закричала от испуга и боли.

— Гони, гони, гони! — вопил Никита и нервно нажимал пальцем на кнопки смартфона. — Блин, у них ружье! Сашка, пригни голову! — крикнул он не своим голосом и — следом, уже в телефон: — Полиция! В нас стреляют! Стреляют! Да откуда я знаю кто?

Никита продолжал орать в трубку, и та, казалось, вот-вот треснет от его крика. Он сидел вполоборота на сиденье и, в отличие от девушек, видел, что темная иномарка с острым рылом повисла у них на хвосте как приклеенная. Иногда она пыталась обойти их слева, прижать к обочине, но Юля всякий раз умело уходила от столкновения, совершая жуткие маневры. Преследователям, видимо, это надоело. Из окна показался ствол охотничьего ружья, и один за другим хлопнули два выстрела. «Кайен» резко вильнул, и обе пули прошли мимо. Но следом ударил третий, и стрелок не промахнулся, попал, видно, в багажник, от чего салон наполнился жестяным грохотом, словно рядом упало пустое ведро.

Юля надавила на педаль газа. «Кайен» взревел и рванулся вперед. Преследователи отстали, но ненадолго.

— Гони! — надрывался Никита, выглядывая из-за спинки сиденья. — Твою мать!