Лик зверя

— Ну, не совсем, конечно, — пожал плечами Макеба, — но, в принципе, вы правы. Мы используем глубинные, подсознательные структуры мозга, где заложены самые скрытые возможности человека, о существовании которых он даже не подозревает. Иными словами, мы заставляем его мозг работать на восемьдесят процентов эффективнее, чем в повседневной жизни, настраивая его таким образом, чтобы эти способности включались всякий раз, когда человек попадает в экстремальные обстоятельства. Это хорошо отработанная методика. Нечто подобное давно используется в учебном процессе обычных воспитательных школ и позволяет нашим детям за короткие сроки осваивать массу информации по самому широкому аспекту современных знаний.

— Да, я знаю, — кивнул я. — Но условия испытания программируются заранее на Модуляторе Случайностей, и для каждого испытуемого они индивидуальны? Верно?

— Все правильно. Мы рассматриваем совокупность торсионных полей для каждого добровольца в отдельности, — подтвердил Макеба. Прищурился: — А вы неплохо осведомлены!

— Просто мне уже приходилось участвовать в подобном испытании. Около двух лет назад… Но мы с вами отвлеклись. Мне необходимо, чтобы вы ввели в программы всех испытуемых один несложный тест. Если, конечно, такое возможно?

— В принципе, да. Только если это не повредит здоровью людей. Что это за тест?

— Только одно слово: «Левиафан».

— Левиафан? Это что-то из библейской мифологии? — задумчиво произнес начальник Учебного полигона.

— Не совсем… Это долго объяснять, поэтому не будем заострять на этом внимания. Когда-нибудь вы об этом узнаете сами. Было бы очень хорошо, если бы это слово не ассоциировалось в Модуляторе для испытуемых ни с какими образами. Просто пускай оно исходит как бы извне, как «голос свыше». Во время эксперимента вы ведь контролируете психическое состояние испытуемых?

— Конечно, — кивнул Макеба. — Мы записываем все импульсы мозга и можем составить визуальный ряд по некоторым из них, особо сильным.

— Замечательно! Мне будет необходимо знать, у кого из испытуемых произойдет неадекватная реакция на заданный мною тест. Это возможно?

— Вполне, — кивнул Макеба. Помолчав, сказал, словно извиняясь: — Сами понимаете, я не могу принимать единоличных решений. Нужно посоветоваться с сектором руководства Полигоном. Но, думаю, с их стороны возражений тоже не будет. Ведь это дело, как я понимаю, имеет для вас очень большое значение?

— Очень!

— А сами вы тоже хотите участвовать в испытании?

— Да.

— Но зачем это вам? — удивился Макеба. — Мы могли бы устроить все так, что вас никто не заподозрит.

— Спасибо, не нужно. Это испытание очень важно для меня самого. Хочу проверить, на что я еще способен.

— Ну что ж, — вздохнул Макеба. — Это ваше право. Не стану вас отговаривать. Кстати, у вас уже сняли энцефалограмму?

— Нет.

— Тогда идемте. Сейчас как раз готовят Модулятор.

Макеба взял меня под руку, и мы направились к главному корпусу, где располагалась медицинская лаборатория. В обширном и светлом помещении кроме нас оказалось еще два ассистента Макебы, но он сразу же отпустил их. Усадил меня в глубокое кресло перед низким плоским пультом, расположенным между двумя фотонными вычислительными машинами. Правее, у стены, стояли какие-то серебристые цилиндры, увенчанные куполообразными крышками, от которых отходили сложные сплетения тонких волоконных кабелей, терявшихся где-то под потолком помещения. Две мощные силовые катушки стояли тут же, на полу, и тихо урчали в такт мерному потрескиванию, исходившему от загадочных цилиндров.

Макеба аккуратно надел мне на голову тонкий металлический обруч с множеством бериллиевых и рениевых[18] контактов.

— Мы записываем глубинные процессы, происходящие в мозге на уровне подсознания, — объяснял он, настраивая аппаратуру. — Можно сказать, вторгаемся в святая святых сущности человека. Именно в подсознании записаны самые сильные человеческие переживания и самые долговечные воспоминания, порой неосознанные, давно забытые. Они и являются основой, фундаментом для Модулятора Случайностей, который составляет из них индивидуальную программу. Одновременно с помощью нейростимуляции мы активизируем незадействованные в повседневной жизни участки мозга, давая, таким образом, человеку практически неограниченные возможности по управлению своим телом. Конечно, мы не раскрываем всех своих секретов перед каждым испытуемым, но вам можно.

— Нечто подобное используется нами в восстановительных аппаратах памяти, — сказал я, ерзая в кресле, стараясь приспособиться к необычному положению. — Таким образом, мы получаем «фотографии памяти» — эонопликации. Иногда приходится прибегать к подобному методу, чтобы разобраться в скрытых причинах поведения человека, с разрешения Всеобщего Народного Совета, конечно.

— Верно, — согласился Макеба. — Но хватит об этом. Теперь постарайтесь полностью расслабиться и ни о чем не думать. Пусть вас ничто не волнует. Можно подключать Модулятор?

Он внимательно посмотрел на меня. Волнение, охватившее меня, когда Макеба закрепил на мне обруч с электродами, теперь исчезло.